Алан Силлитоу - В субботу вечером, в воскресенье утром

— Я не обязана играть, если не хочу! — заверещала она.

Хлопнула дверь. Ада обернулась и, увидев, что это одна из дочерей Битти, спросила, когда придет ее мать.

Дейв раскрыл карты и сбросил две червы.

— Слишком уж много у нее детей, за всеми не углядишь, — сочувственно сказал он. — Да и не накормишь всех в одно время. Не пойму даже, как они все улеглись спать в этом доме. Должно быть, Колин раскладушки притащил из подвала.

— Никогда еще у нас не было столько народа, — поддержал его Берт. — Куда ни ступишь, обязательно на какого-нибудь мальца наткнешься.

Сэм не очень-то понимал их домашние шутки, но смеялся вместе со всеми. Чай подали в три приема, процессом руководила Ада, отдававшая указания своим незамужним сестрам. Одну звали Энни — это была невысокая, изнуренная многолетней работой на кружевной фабрике женщина лет сорока с выцветшими, заплетенными в косу волосами, в темно-зеленом платье и черной как уголь шерстяной кофте. Вторая, Берта, — ростом была повыше, старше сестры, с пышной грудью, говорила басом и отличалась несколько большим вкусом в одежде. Ада появилась из посудомоечной с блюдом салата, за ней шла Берта с вазой всякой всячины и Энни с рождественским тортом, обмотанным розовой лентой, — гордость Ады.

— Кушай, Берт, малыш, а я займусь чаем.

Артур переложил салат в тарелку, насаживая помидоры на вилку и стараясь не уронить их на белую скатерть. Берта стояла во главе стола, как на вахте, с чайником в руках, готовая в любой момент наполнить опустевшую чашку. Взгляд ее остановился на Сэме.

— Ну, Сэм, смотрю, поесть не дурак. Наворачивает за обе щеки.

Сэм поднял голову и улыбнулся.

— В армии небось так не кормят? — заметил Берт.

— Да откуда, — не дала ему ответить Ада. — Верно, Сэм?

— Верно. Правда, и в армии бывает неплохая еда, — дипломатично ответил Сэм.

— Когда я служил в армии в Бельгии и Германии, — вступил в разговор Берт, протягивая руку к блюду со сладкими пирожками, которое Энни только что поставила на стол, — мы питались одними помоями.

— А я в армии, — засмеялся Берт, — жил на хлебе и воде, да и то если повезет.

— Знаешь, в какой части он служил? — повернулся Берт к Сэму.

— Нет.

— В ККД. А знаешь, Сэм, что такое ККД?

Сэм вновь покачал головой.

— Королевский Корпус Дезертиров, — громко расхохотался Берт.

— И как только начнется новая война, мы вернемся в ту же часть, верно, Артур? — Дейв попросил налить ему еще чашку чая, но Ада крикнула, что времени нет и сейчас будут поданы еще два блюда. Все потянулись назад в гостиную, и, пока Сэм отлучался в туалет, вошла Джейн и протянула руку за очередными взносами в виде полукроны.

— Это на пиво, — пояснила она и, когда все заплатили, осведомилась: — А где Сэм?

Артур ответил, а Берт добавил:

— Одеялом обвязался.

— С него тоже полкроны.

— А что, он больше не гость? — поинтересовался Дейв, бросая в камин два куска угля.

— Гость не гость, а заплатить должен, — отрезала Джейн. — Денег у него хватит.

— А как в таком случае насчет Энни и Берты? — осведомился Дейв. — Или эти две нахлебницы уже заплатили?

— Да, — подхватил Берт, — как насчет этих послушниц? Уж у них-то в кармане всегда найдется несколько монет. Каждое воскресенье в церкви жертвуют.

— Не беспокойся, — сказала Дженни, — заплатят.

Она перехватила Сэма в коридоре и заставила его раскошелиться.

Сменив в тот вечер несколько пабов, они вместе с Адой и Ральфом закончили обход в Железнодорожном клубе. Это было длинное помещение с низким потолком, в котором столики были расставлены, как столы в солдатской столовой, а в одном конце находились бар и музыкальная площадка. Играли в «домик». Артур, Сэм, Берт и Дейв купили фишки и оглядели своих соперников. В самый драматический момент игры внезапно вскочил какой-то мужчина в кепке и заорал, словно резаный: «Домик!»

— Вот черт! — ахнула Ада. — Всего двух ходов не хватило.

— А мне одного, — сказал Артур.

— Не повезло, — согласилась она. — Мог бы бутылку виски выиграть.

В половине одиннадцатого семья покинула клуб, пересекла железнодорожный мост и направилась домой. Пальто кое-как побросали на кухонный стол — вешалки в передней и без того прогибались под тяжестью одежды. Пиво — взрослым, оранжад — детям (шестнадцать лет — пограничный возраст). Что кому, определяла у бара в гостиной Джейн. Битти, долговязая и шумная, устроилась вместе с Колином на кушетке; Эйлин, Фрэнсис, Джун и Алма расселись на стульях у окна и пытались, бросая вызов всем остальным, затянуть гимн оппозиции. Артур, Сэм, Берт и Дейв господствовали на пространстве вокруг камина, Ральф, Джим и Ада стояли около двери. Энни и Берта разносили сэндвичи с мясом, Фрэнк, двадцатидвухлетний сын Битти от первого мужа, уговаривал свою невесту выйти наружу и сунуть два пальца в рот. Гарри, Юнис и какая-то девица в хаки заняли еще одну кушетку, а многочисленные дети жались к ножкам стола, чтобы их ненароком никто не задел. Алма, пятнадцатилетняя девушка с каштановыми волосами, в хлопчатобумажном платье с глубоким вырезом, обнажающим округлую белую грудь, стала честной добычей Берта, который потребовал расплатиться поцелуем под омелой. Но когда он попытался заставить ее поцеловаться с Сэмом, она выбежала из дома. Лопнули воздушные шары, под потолком затрепетали разноцветные ленты. Берт прокладывал себе путь через комнату, размахивая зажженной сигаретой. Общий шум заглушил голос Джейн, воинственно нападавшей на Джима: