Алан Силлитоу - В субботу вечером, в воскресенье утром

Артур остановился, посмотрел, как тот закуривает сигарету. Джек неторопливо чиркнул спичкой и раскурил сигарету тщательно, так, чтобы, коль скоро уж он занялся этим делом, все шло как положено. Это была работа, и выполнял ее Джек, как любую другую работу, медленно и основательно. Он бросил спичку на пол и, прежде чем направиться дальше, поднял голову и увидел Артура. Как ни странно, встреча эта, казалось, поразила Джека. Он побледнел.

Артур, в свою очередь, тоже непонятно почему, не испытал от нее ни малейшей радости, даже не поздоровался, а только спросил, заметив разлившуюся по лицу Джека бледность:

— Что-нибудь не так? Может, соли нюхнуть хочешь? — И в следующее же мгновенье, не успев дать себе отчета, зачем это делает, насмешливо бросил: — Может, ты решил, что они меня прикончили?

Джек не мог выговорить ни слова, и вид у него был такой, словно ему веревку на шею набросили. Кто еще, кроме него, две недели назад мог настучать армейским, что в пятницу, тогда-то и тогда-то, он будет там-то и там-то?

— Прикончили? — переспросил Джек. — Не понимаю, о чем ты.

— Ничего удивительного, — сказал Артур. — Такой уж ты малый. Тебя надо мордой во что-то ткнуть, вот тогда ты завизжишь, как свинья резаная.

В коридоре они были одни, и оба одновременно обратили на это внимание. Артур стиснул руку, всю в крови от пореза. А впрочем, подумалось ему, оно того не стоит: да, око за око, зуб за зуб, но хватит, он уже и без того нахлебался.

— Что же тебя, слабак ты несчастный, даже на то не хватает, чтобы правду сказать? — бросил Артур.

Джек подался назад и что-то пробормотал, но что именно, Артуру было неинтересно. Они отступили к стене, пропуская тележку с хромированными велосипедными рулями, молча смотрели друг на друга, Джек — не в силах оторвать взгляда от пальца Артура, от алмазов и жемчужин крови, падающих одна за другой на пол. Каждая новая капля вызывала у него желание зажмуриться.

— Положим даже, я сказал им, где ты будешь в тот вечер, что с того? — сказал Джек с некоторым раздражением. — Не надо было тебе с Брендой гулять. Это неправильно.

Артуру неудержимо захотелось ударить его, прогнать пинками по всей фабрике, из одного конца в другой. Джек почувствовал это и отвернулся, глядя вслед заворачивающей за угол грузовой тележке. Нет, не здесь, подумал Артур. Прихвачу его так же, как армейские прихватили меня, где-нибудь на улице в темноте.

— Не тебе меня учить, что правильно, что неправильно. Все, что я делаю, правильно, и все, что делают мне, тоже правильно. И что я делаю тебе — тоже. Вбей это в свою башку.

Джек докурил сигарету и, отвернувшись от Артура, черты лица которого прибрели гранитную твердость, зажег новую.

— Наверное, лучше тебе сказать, — заговорил он. — Муж Винни все никак не успокоится. Он пробудет здесь в отпуске все Рождество, так что гляди в оба.

Артур попробовал нашарить в кармане пачку сигарет, но безуспешно.

— Спасибо, что предупредил. Но если он будет один — пожалеет. Я тоже предупреждаю: попадется — шею сверну. Так и скажи ему. Я не шучу.

Это было заметно.

— От тебя одни только неприятности, Артур, — негромко проговорил Джек. — Слишком уж тебя заносит. И когда-нибудь, попомни мое слово, ты об этом сильно пожалеешь. Сам нарываешься.

— А тебе мозгов даже на то не хватает, чтобы хоть во что-нибудь вляпаться, — огрызнулся Артур. Добрых слов для Джека у него не находилось.

— Может, и так, — сказал Джек и, видя мучения Артура с рукой, предложил: — Закури мою. — И бросил ему пачку.

В этот момент Артур наконец добрался до цели.

— Обойдусь, — буркнул он и неловко обхватил окровавленными пальцами коробок спичек.

Джек сделал было движение в сторону, но что-то его остановило.

— Все еще в токарном цеху работаешь? — спросил он, чтобы хоть как-то нарушить непереносимую тишину.

— А где, ты думаешь, я руку поранил? Работаю и буду работать до Судного дня. Если, конечно, не рехнусь прежде того.

— Ну, тут бояться нечего, — сказал Джек. — На Рождество получишь от фирмы хорошую премию. Ты сколько уже здесь работаешь?

— Восемь лет. На пожизненный тянет. Если увеличат до двадцати одного, могу и пришить кого-нибудь.

— Это уж точно, — глухо рассмеялся Джек.

— Только не хочется. По крайней мере пока. Думаю, вообще нет в мире человека, который стоил бы того, чтобы его убили, разве что забавы ради.

— Не надо так говорить, — терпеливо, по-дружески посоветовал Джек. — Твоя беда, Артур, в том, что ты никогда и ни в чем не уступишь. Потому что иначе тебе жизнь не в радость.