Алан Силлитоу - В субботу вечером, в воскресенье утром

Он поднялся и подошел к ней.

— Привет, Винни. — Время для «Цыганочки» еще не настало.

Она повернулась к нему и улыбнулась, ничуть не выказывая раздражения, к которому он был готов.

— Ищу кое-кого, — пояснила она.

— Может, он в «Трипе»? — предположил Артур.

— Это она, умник, — огрызнулась Винни.

— В таком случае пошли, пропустим по стаканчику. — Он взял ее под руку.

— Нет, — отказалась она, — надо идти. Я еще не закончила прибираться дома, а завтра вечером приезжает Билл и, если хоть пылинку найдет, закатит скандал и понаставит мне синяков.

Все же Артур уговорил ее присесть.

— Мне джин с апельсиновым соком, — сказала Винни.

— Надолго он в отпуск?

— На этот раз на десять дней, но через месяц опять приедет. Он теперь сержант, в военной полиции служит.

Артур смотрел, как она пьет: ее маленькие пухлые губы недовольно кривились и, казалось, таили в себе некое беспокойство; грудь, большая и непропорционально полная для хрупкого тела, вздымалась под алым свитером. Тронь, словно бы приглашает она, тронь — и не оторвешься. Холмы соблазна. Никогда бы не подумал, что она сестра Бренды. Занятная история случилась в этой семейке двадцать с лишним лет назад. Наверняка какой-то бродячий цыган, торгующий вешалками для одежды, поимел ее мамашу, когда она предложила ему чашку чая, и вот что из этого получилось. Достаточно посмотреть на ее глаза, и косые скулы, и угольно-черные волосы, и нос с горбинкой. Все лучше, однако, чем толстая круглая физиономия с глазками-пуговицами и красными ушами.

— А когда Билл уволится? — заговорил Артур.

— Осталось только десять месяцев. И слава богу. И ему лучше, и мне. А то как будто и не замужем, когда он в армии. — У нее была крохотная симпатичная щелка между двумя передними зубами, благодаря которой рельефно подчеркивалось любое чувство, отражавшееся на ее лице — раздражение, грусть, радость, — эта дразнящая внешняя добавка к ее характеру не давала покоя Артуру.

— Да, — кивнул он, — ну что это за жизнь для женщины? Некому приласкать, некому сводить куда-нибудь, когда ей захочется хорошо провести время. Туго тебе, верно, приходится? Женщине нужно, чтобы за ней ухаживали, а не болтались где-то в Германии. Не могу и никогда не мог понять парней, которые рвутся служить, особенно если они женаты. А если жена такая, как ты, маленькая, сладенькая, то вообще надо быть чокнутым. Бросить тебя одну в Ноттингеме! Не знаю, куда катится мир, право, не знаю. Выпей еще стаканчик, цыпленок, почувствуешь себя лучше. Точно-точно, ты уж мне поверь. Армия — это не жизнь, даже в лучшие времена. Я-то знаю, на своей шкуре испытал. Нет, цыпленок, чем скорее он вернется домой, тем лучше, тогда он сможет о тебе заботиться, как и положено мужику. Найдет работу, осядет, будет каждую пятницу получку в дом приносить. Что еще нужно? Ты напиши ему, скажи, чтобы возвращался как можно скорее, а про армию вообще забыл. Джин с апельсиновым? Ну а я еще пивка выпью. — Артур говорил негромко, и в его тоне не было сочувствия к Винни. Это производило эффект не меньший, чем выпивка: слово цеплялось за слово, образуя единую тему сочувствия к брошенной женщине, которая в какой-то момент начинает жалеть самое себя, и вот тут-то он принимается тормошить ее, забрасывает сальными шутками, подбивает колышки — и называет Цыганочкой, а она довольна и ничуть не против.

— Как там Бренда? — некоторое время спустя, когда она допивала третий стакан джина с апельсиновым соком, спросил он.

— Тебе лучше знать, — засмеялась Винни, — ты же ее ухажер.

Они обменялись понимающими улыбками и сменили тему. Артур чувствовал себя превосходно. Справилась со своей проблемой Бренда, не справилась — не имеет значения, достаточно уже того, что она заснула, и дело так или иначе разрешилось, и это чувство облегчения делало его неуязвимым во влечении к ее сестре Винни. Когда, судя по настенным часам, время приблизилось к десяти, он уже держал ее за руку, одним лишь взглядом заказал отвальную, прежде чем прозвучала команда «закрываемся». Чем больше он говорил, тем меньше слышал гул голосов; они сидели, окруженные волшебным кольцом одним им слышных слов, и внутрь этого кольца не мог проникнуть никто из посторонних.

— Если хочешь, я провожу тебя домой, цыпленок, — предложил он, когда все было допито и они застегивали пальто.

— Пошли, — откликнулась она. Защищенный твердыней своей гриппозной лихорадки, он едва вспоминал Бренду — кажется, она ему когда-то снилось, но это осталось в прошлом. Сейчас она исчезла, рассеялась в пелене лихорадки, утонула в обжигающей воде цинковой ванны, растворилась вместе с бутылкой кипящего джина, вместе с этой полоумной Эмлер. Ему было хорошо с Винни. Они шли вверх по Дерби-стрит в сторону ее дома. Она взяла его под руку, явно забыв, что надо еще убраться в доме к завтрашнему приезду Билла, а Артур ей не напоминал. Мимо проезжали переполненные автобусы. На Каннинг-серкус она попросила его идти быстрее, чтобы их не заметили соседи, также возвращающиеся домой после долгих посиделок в кафе и барах. Он понял, что это означает, и подумал, какой же он удачливый сукин сын, надеясь при этом, что не сглазит и предчувствия его не обманут. Рядом с ним она казалась совсем маленькой, просто девочкой. Ну ты и ублюдок, настоящий похититель детей, рассмеялся он про себя, когда они поворачивали на улицу, где жила Винни. Теперь они молчали, старались ступать как можно тише.