Лариса Райт - Последний шедевр Сальвадора Дали

Она вышла из оцепенения. Да, скамейки не помешали бы и сейчас. Ноги затекли, спина ныла. Она была готова нарушить категорический запрет матери сидеть на камне, но художник неожиданно очутился рядом с ней с куском какой-то фанеры в руках.

– Вот. – Он протянул ей доску. – Пока здесь нет скамеек – всё, что могу предложить. Очевидно, не мне первому пришла в голову идея использовать это место в своих целях, иначе откуда тут взяться фанере? Ну, как бы то ни было, никаких странных досок здесь больше не будет. Удобные скамьи – своеобразный пункт наблюдения за жизнью внутреннего двора. Тебе нравится Гауди? – вдруг спросил он.

Ни один уважающий себя каталонец не мог бы ответить на этот вопрос иначе, чем это сделала Анна. Со всей искренностью, восторгом и поклонением:

– О да!

Ей было пять, когда родители впервые показали ей парк Гуэль, и он произвел на девочку ошеломляющее впечатление. Раньше она видела такое буйство цвета только в книжках с картинками. И вдруг яркие мозаичные оттенки предстали наяву во всей красе. Их можно было трогать, на них можно было стоять, сидеть, топать ногами и даже приплясывать, повизгивая от восторга до тех пор, пока мать, смеясь, не заметила:

– Пойдем уже! Плитка ведь холодная.

Анна слезла со скамейки и недоверчиво осмотрела длинную округлую скамью, на которой только что скакала: «Вот это невообразимое чудо называется таким простым словом – плитка? Не может быть! Ведь это так красиво и необычно!»

Ее увели из парка, соблазняя поющими фонтанами, мороженым на бульваре и памятником Колумбу.

– Анна, этот великий человек прославил Испанию. Его имя надо запомнить.

Анна запомнила. Но другое имя – Антонио Гауди, которое она услышала от проходящего в парке экскурсовода с группой туристов, она повторяла про себя гораздо чаще. Где она, эта Америка? Что ей от этого открытия? Возможно, она никогда в жизни не увидит тех берегов. А вот мозаичная сказка совсем рядом, всего в часе езды. И к ней можно прикасаться сколько угодно и ощущать себя частью поразительного искусства архитектуры. Конечно, в пятилетнем возрасте она была слишком мала, чтобы так рассуждать, но та заложенная природой особенность, что существует во всех художниках, особенность видеть, чувствовать, угадывать прекрасное в совершенно простых, элементарных формах, заставляла ее то и дело мысленно возвращаться в замечательный парк и прогуливаться вдоль дивных скамеек.

К сожалению, возможности слишком часто ездить в Барселону у родителей не было. Отец, случалось, работал и по выходным, а мать не решалась одна отправляться с ребенком в такое «дальнее» путешествие. Однако примерно раз в год Анне удавалось уговорить родителей отвезти ее в парк Гуэль.

– Не понимаю, – пожимала плечами мать, – что она в нем нашла? Ни игровых площадок, ни животных – ничего особенного.

– Ну, по поводу «ничего особенного» ты преувеличиваешь, – возражал отец.

– Да, но что она может понимать в ее возрасте?

– Может, она и не понимает, но чувствует. Ты же видела картины!

– Видела. (Альбом для рисования дочери пестрел цветными скамейками и изображениями фонтана в виде красного дракона.) Я думаю, осенью, когда можно будет поступать в художественную школу, мы как раз покажем там эти работы.

Так и случилось. Анна помнила этот день в мельчайших подробностях. Стоило прикрыть глаза, и она ощущала на зубах привкус детской зубной пасты с ароматом абрикоса, которой почистила зубы тем знаменательным утром. К этому первому походу в художественную школу она готовилась все лето. Каждый день брала папку с рисунками, придирчиво осматривала и досаждала матери вопросами:

– Может быть, собака получилась выразительнее кошки?

– Они обе замечательные, Анна!

– Но взять надо только одну.

– Если ты возьмешь оба рисунка, ничего страшного не случится.

– Но в объявлении сказано не более десяти работ.

– Анна, оценить способности ребенка можно и по одной картине, не переживай!

Но Анна переживала. А вдруг не возьмут? Вдруг решат, что все ее творчество – никому не интересная мазня. Надо непременно поразить, выбрать самые лучшие рисунки. Ну что такое эти собаки и кошки? Все дети такое рисуют. Наверняка педагоги разочаруются в ней, как только такое увидят. Так все-таки собаку или кошку взять?

Эти вопросы она задавала себе по несколько раз в день, перебирая рисунки, то вынимая какой-то из папки, то снова возвращая. Даже ночью накануне того памятного дня она вскочила и заменила один пейзаж другим, а утром снова все вернула на прежние места.