Сюсаку Эндо - Море и яд

- Скажи, почему ты согласилась на операцию? - спросил он у нее как-то.

Старушка пробормотала что-то невнятное. Она и сама, видно, толком не знала.

- Почему, спрашиваю, согласилась?

- Да вот Сибата-сэнсэй сказал: «Иначе умрешь, лучше соглашайся».

Примерно через неделю все анализы были получены. Емкость легких старухи против ожидания оказалась большой, но лейкоцитов было мало, а сердце - очень слабое. Сугуро был почти уверен, что старуха обречена на верную смерть.

- Сэнсэй, а после операции я выздоровлю? Когда она спрашивала Сугуро вот так, напрямик,

он уклонялся от ответа; но и Сибата он тоже понимал - ведь все равно она не протянет и шести месяцев. И все же толкать несчастную на мучительную операцию было жестоко.

- Сердце у нее очень слабое, - сказал он, входя к Асаи, который вместе с доцентом Сибата тайком пили больничный спирт. - Вряд ли операция сойдет благополучно.

- Чего ты боишься? - ответил багровый от спирта доцент, небрежно листая анализы, принесенные Сугуро. - Ведь резать-то буду я. Нашел о ком беспокоиться! Старуха, нищенка...

- Это его пациентка, вот он и беспокоится, - как всегда слащаво улыбнувшись, проговорил Асаи. - Я тоже когда-то был таким.

- На этой старухе я хочу кое-что попробовать.- Сибата подошел, шатаясь, к грифельной доске и вытащил из кармана халата огрызок мела. - Оперировать по методу Шмидта я не буду. Ты работу Коллироса читал?

- Да.

- Так вот, я хочу пойти дальше. Коллирос делал широкий разрез под верхним ребром, затем в последовательном порядке срезал четвертое, второе, третье и первое ребра. А я попробую - в соответствии с формой каверн и расположением бронхов...

Сугуро откланялся и вышел из комнаты. Несколько минут он постоял в коридоре, прислонившись лицом к холодному оконному стеклу. Неожиданно он почувствовал страшную усталость. На него будто навалилась гранитная глыба. Старик сторож что-то копал во дворе. Над ним качались голые ветки акаций. Землю он отбрасывал лопатой в сторону. Размеренные, однообразные движения... Во двор въехал грузовик. Поднимая клубы пыли, он пронесся мимо институтского корпуса. В кузове сидели люди в серо-зеленых комбинезонах.

Когда машина остановилась у второго хирургического отделения, из кабины выскочили два солдата с револьверами на поясе, подтянутые, энергичные. Люди же в комбинезонах еле вылезли из кузова и скрылись в подъезде. Рядом с солдатами-японцами они казались очень рослыми и широкоплечими. Сугуро сразу понял: американские военнопленные.

- К нам пленных привезли, - сказал он, войдя в третью лабораторию.

- Ну и что? - равнодушно протянул Тода, не подымая лица от стола. - На днях их тоже привозили. Делали прививку против тифа.

Шумно хлопая ящиками стола, что означало: «Мне некогда интересоваться подобной ерундой», Тода спросил:

- Ты не видел моего стетоскопа? Как на беду, пропал куда-то! Дай-ка мне твой на минутку...

- А что случилось?

- Да одну больную готовят к операции. Нам с Асаи поручили обследование. Что?.. Да нет, успокойся, не твою старуху.

Тода загадочно улыбнулся.

- Угадай кого?

- Откуда мне знать, - хмуро ответил Сугуро.

- Госпожу Табэ из отдельной палаты. Говорят, она родственница покойного Осуги. Ты же ее знаешь.

Еще бы! Кто в клинике не знал эту молодую, красивую женщину. Начиная обход с общей палаты, профессор Хасимото заходил в отдельные под конец. Там он задерживался куда дольше, сам выслушивал больных и расспрашивал их о самочувствии. А к госпоже Табэ он был особенно внимателен. Сугуро видел на ее карточке надпись, сделанную Асаи: «Родственница декана лечебного факультета Осуги».

Заболела эта женщина недавно. В верхушке правого легкого у нее были обнаружены несколько крохотных очагов и каверна величиной с горошину. Но у нее образовалась спайка, поэтому делать пневмоторакс было нельзя. Больная обычно спокойно лежала на спине, разметав на белой подушке длинные густые волосы. Она, по-видимому, любила читать - под большим светлым окном стояло на полочке много романов, большинство из которых Сугуро даже не знал.

Какая у нее была кожа! Белая, нежная, будто атласная. Казалось невероятным, что эта женщина больна туберкулезом. У нее были маленькие тугие груди с розовыми сосками. Говорили, что муж госпожи Табэ - морской офицер и служит где-то очень

далеко. Раз в день ей приносили из дому еду - мать или прислуга. В общем госпожа Табэ во всем отличалась от пациентов общей палаты.

- Скоро поправитесь, мадам, - неизменно подбадривал ее профессор Хасимото. - Я обязательно вас вылечу. Это будет моей благодарностью господину Осуги за все, что он сделал для меня.