Кристофер Бакли - Верховные судороги

Хардвизер просунул голову в петлю.

— Я полагала, удавки вязать каждый судья умеет, — сказала она.

— Так я же противник смертной казни, — ответил Хардвизер. — Вы ведь, наверное, читали какие-то из моих особых мнений на этот счет? У меня их восемь.

— Читала, читала, — ответила Пеппер. — Хорошо, вот только узел должен находиться сбоку, а не сзади. Сколько вы весите?

— А что?

— Вы хотите, чтобы все прошло гладко, или предпочитаете удушение медленное — знаете, когда язык синеет, потом чернеет…

— Сто семьдесят пять, — резко произнес Хардвизер.

— А, ну тогда хорошо, — сказала Пеппер. — Вот только…

— Что еще?

— Для чистого и опрятного удушения вы должны сначала пролететь по воздуху фута четыре.

— Придется довольствоваться тем, что есть. Благодарю вас, судья.

— Дело ваше. — И Пеппер, пожав плечами, слезла со стола. — Хотя теперь, — задумчиво произнесла она, — у нас возникло настоящее затруднение.

— Какое? — спросил председатель суда.

— Я обратилась в соучастницу. Вы-то помрете, а я в тюрьму сяду. Результат, с моей точки зрения, далеко не удовлетворительный.

— Ради всего святого, — простонал председатель суда.

— Знаете что, — сказала Пеппер. — Может, вы пока слезете со стола? Мы сходим в библиотеку, призовем на помощь парочку толковых клерков, глядишь, нам и удастся найти какую-нибудь лазейку в законе. Тогда вы сможете вернуться сюда и спокойно все завершить.

Председатель суда Хардвизер шагнул к краю стола, одновременно поднимая палец с намерением что-то сказать. Однако нога его заскользила по полированной столешнице. Он полетел на пол, и петля туго перехватила ему горло. Пеппер бросилась к нему, кучей лежавшему на полу. Хардвизер поднял на нее взгляд, в котором застыла смесь удивления, смущения и возмущения, затем тронул пальцами ободранную веревкой шею.

— Скользящий узел, — как бы даже оправдываясь, сказала Пеппер. — «Клаузула возможного отказа». Этому меня тоже палач научил.

Хардвизер прохрипел нечто невразумительное.

— Вы не хотите выпить кофе или еще чего-нибудь? Валиума? Позвонить по телефону доверия? Больше мне как-то ничего полезного для вашего здоровья в голову не приходит.

— Виски, — каркнул Председатель Верховного суда.

Они дошли до «Казенного пирога», бара на Капитолийском холме, часто посещаемого служащими конгресса, лоббистами мелкого разбора и подавшимися в байкеры ветеранами вьетнамской войны. Хардвизер заказал двойной виски, Пеппер текилу.

— Ну-с, — сказала она, когда им принесли напитки. — В кино за последнее время ничего интересного не видели?

Хардвизер мрачно смотрел на нее поверх столика.

— Так что с вами стряслось-то? — спросила Пеппер.

— Приношу вам мои извинения, — хрипло ответил он. — Давайте оставим эту тему, ладно? Просто у меня в последние дни плохо варила голова.

— Это-то понятно. И все же — зал совещаний?

— В моем кабинете слишком высокие потолки.

— А, ну да. Но вы хоть представляете себе, какие заголовки появились бы в завтрашних газетах?

— Разумеется.

Они посидели в молчании.

— Неужели так худо? — спросила Пеппер.

— Я просто пытался покончить с собой, — ответил Хардвизер. — Res ipsa loquitur. [87] Снова латынь: «Что и говорит само за себя». (Прим. авт.)

— Из-за жены?

— Из-за жизни. Не говорите об этом никому, хорошо?

— Утечки информации — это не по моей части.

— Да, я знаю. Господи, ну и… каша.

— Причина, по которой я к вам зашла, — сказала Пеппер, — состоит в том, что Криспус высек меня сегодня в кафетерии за жалость к себе. Если хотите, могу повторить вам его назидания.

— Дело не в жалости к себе. В признании своего провала. Две совершенно разные вещи.

— Мы снова переходим к прениям сторон?

— Нет.

Он потер ярко-красную полосу на шее.

— Завтра вам придется водолазку надеть, — сказала Пеппер. — Или что-нибудь с высоким эдвардианским воротником. Вам пойдет. Полагающееся к нему выражение совиного чучела на вашем лице уже имеется.

— Все, чего я хотел, — это быть хорошим председателем суда, — сказал он. — И вот, нате вам, сижу в забегаловке с ободранной шеей. У евреев есть такая поговорка: хочешь насмешить Бога? Расскажи ему о своих планах. Еще по одной?

— Так ли уж вам нужны дополнительные депрессанты? — спросила Пеппер. — Пойдемте. Я подвезу вас до дома.

Председатель Верховного суда жил теперь не в особняке, стоившем многие миллионы долларов, а в симпатичном, но ничего особенного собой не представлявшем многоквартирном доме, который стоял в Калораме, что означает по-гречески «прекрасный вид», — такое название придумал для этого района застройщик девятнадцатого столетия.