Кристофер Бакли - Верховные судороги

Деклан Хардвизер взглянул в окно машины на реку Потомак. Мутные воды ее текли быстрее, чем двигался его автомобиль. Побаливало сердце. Он укорил себя: «Пора бы тебе уже завязать с ночной выпивкой. Да и с дневной тоже».

Хардвизер знал — то, что он начал таскать с собой пузырьки с жидкостью для полоскания рта, это дурной знак. Удалось ли ему обмануть всеобщую утешительницу, судью Плимптон, объяснением, что мятная свежесть его дыхания вызвана-де «проблемой с деснами», которым требуются частые полоскания? Судя по выражению ее лица, нет, не удалось. Ведь не потому же она так тепло обняла его и сказала: «Вы же знаете, как мы любим вас, Дек», что прониклась сочувствием к бедненьким деснам.

Машина все еще ползла по мосту Теодора Рузвельта. Если повезет, он опоздает на рейс.

Хардвизеру предстояло произнести в Сент-Поле речь о лютеранском праве. Согласие на это он дал еще до катастрофического объявления Тони. О том, чтобы отменить выступление, не могло быть и речи. Хуже того, — Хардвизер с силой потер лоб, — он согласился ответить после выступления на вопросы. А это означает, что придется иметь дело с журналистами. Пока ему удавалось ограничивать свое общение с их ублюдочной сворой улыбками и приветственным помахиванием ладонью — по дороге от двери дома к машине: «Привет, здравствуйте, доброе утро, очень рад вас видеть, очень…» — а они тем временем вопили: «Вы не передумали насчет геевских браков, шеф?» Га-га-га. И ведь на лужайке перед его домом встали становищем не только журналисты. На ней только что не поселились и любители попротестовать, у которых, судя по тому, с каким рвением они размахивали, завидев его, плакатами, имелся явственный преизбыток свободного времени.

ХАРДВИЗЕР — ЖНИ, ЧТО ПОСЕЯЛ!

ХАРДВИЗЕР, ТЫ САМ СЕБЯ ОСУДИЛ!

ГОРЕТЬ ТЕБЕ В АДУ ДЛЯ ПЕДОВ, ХАРДВИЗЕР!

Завибрировал сотовый. Тони. Текстовое сообщение.

«Ты не мог бы покинуть дом до конца нед.? Риелтор хочет устр. день откр. дверей. Надеюсь, ты ОК. Люблю, Т.».

Среда, еще и десяти утра нет, а самому могущественному человеку страны уже хочется клюкнуть. Просто не терпится. Может, проглотить все, что есть в пузырьке листерина? Жидкость для полоскания рта должна же содержать спирт, верно?

Телефон завибрировал снова. На сей раз звонок. От Мерца, его секретаря, известившего шефа о том, что в сегодняшней «Вашингтон таймс» напечатано интервью с судьей Сильвио Сантамарией, в котором он называет голосование председателя Верховного суда по делу «Фантодс против Атли» (тому самому, насчет геевских браков) «позорным». Мерц немного поколебался, но все же зачитал своему шефу следовавшее за этими словами замечание Сантамарии о том, что судье Хардвизеру «стоит подумать, не сменить ли ему черную мантию на другую, более уместной расцветки. Голубая была бы в самый раз».

«Спасибо, Сильвио. Вы очень лояльный коллега».

Главная-то беда состояла в том, что единство в Верховном суде даже не ночевало. Треть его членов была назначена президентами консервативными, треть либеральными, а последняя — президентами, устойчивой идеологии не имевшими. И половина судей разочаровала назначивших их президентов: консерваторы голосовали как либералы, либералы — как консерваторы, а тех, что были ни то ни се, мотало справа налево и обратно, точно пьяных водителей. Девять решений из десяти принимались с раскладом голосов, составлявшим пять к четырем.

Когда большинство едва-едва отличается от меньшинства, суд вряд ли можно назвать счастливым — да и страну тоже. Этот суд разделялся так: 5–4, принимая любые решения — о праве на жизнь, о праве на смерть, о контроле над продажей оружия, о смертной казни, школьной молитве, абортах методом частичного рождения, исследованиях стволовых клеток, пытках, свободе слова, безопасности границ, межштатной торговле, авторском праве, иммиграции, фармацевтических патентах, даже о рисунках на стенах зданий. Суд, которому не удалось достичь согласия по вопросу о том, является ли нарушением Первой поправки [30] Первая поправка к Конституции США провозглашает свободу слова, печати и собраний. арест семнадцатилетнего парня, который с помощью распылителя краски разукрасил двух мормонских миссионеров непристойными лозунгами, вряд ли способен прийти к таковому и по вопросам более серьезным.

«В настоящее время не представляется ясным, — отмечала „Таймс“, — способен ли этот суд высказать единое мнение относительно закона всемирного тяготения».