Джеральдина Брукс - Люди книги

Горло у меня сжалось. Все чувства, что были у меня к нему — после я ни к кому таких не испытывала, — нахлынули на меня в этой наполненной воспоминаниями комнате. Но тут же гнев за все, что он со мной сделал, взял верх, и я вырвалась.

Он протянул ко мне руки ладонями вверх, показывая, что позволил себе лишнее.

— Знаешь, за шесть лет я едва притрагивалась к книгам. И все из-за тебя, из-за твоей лжи. Бросила свою работу, потому что поверила, что ошиблась.

Он подошел к окну, взглянул на ночное небо. На улице мигали огоньки. Огни живого города. Шесть лет назад их не было.

— Мне нет прощения. Но, когда умер Алия, я так разозлился на свою страну, что впал в отчаяние. И тут подвернулся Вернер. Он стал нашептывать, что книгу необходимо отдать евреям в качестве компенсации за все то, что было у них украдено. Это их книга, они могут ее спасти. Защитят ее, в отличие от нашей страны, само название которой является синонимом раздора и беспомощности.

— Ну как ты мог так рассуждать, Озрен? Ведь это ты, сараевец и мусульманин, спас ее. А другой библиотекарь, Сериф Камаль, рисковал за нее своей жизнью.

Он ничего не ответил.

— Неужели ты по-прежнему так думаешь?

— Нет, — сказал он. — Сейчас нет. Знаешь, я человек не религиозный. Но, Ханна, я столько ночей провел без сна в этой комнате. Думал, что Аггада попала в Сараево не без причины. Она явилась сюда, чтобы испытать нас, убедить: то, что нас объединяет, больше того, что нас разделило. Быть человеком — больше, чем быть евреем или мусульманином, католиком или православным.

Снизу, из кондитерской послышался громкий смех. Полено щелкнуло и развалилось.

— Ну, — сказала я. — Как мы положим ее на место?

Позже, встретившись с Амитаем, я рассказала ему, как мы это сделали. Он улыбнулся.

— Почти всегда так все и происходит. Девяносто девять процентов из того, что я делал в отряде, так и совершалось. Но люди, что ходят в кино и читают шпионские книги, не хотят этому верить. Они представляют себя агентами в костюмах ниндзя, вылезающими из вентиляционных каналов. Рисуют в своем воображении пластиковые бомбы, сделанные в виде ананасов, или что-нибудь в этом роде. Но чаще всего все происходит так, как сделали вы: сочетание удачи, правильно выбранный момент и немного здравого смысла. Вам повезло, что в этот день у мусульман был праздник.

Из-за того, что в тот день был Байрам, в музее дежурил единственный охранник. Мы дождались четырех часов, зная, что утренняя смена начнется в пять. Озрен просто сказал охраннику, что после шумной вечеринки не может уснуть, а потому решил поработать. Он отослал охранника домой, чтобы тот отдохнул и отметил праздник днем с семьей. Озрен заверил его, что проверит безопасность.

Я дрожала на улице. Когда охранник ушел, Озрен впустил меня. Сначала спустились в подвал. Там находилась панель управления сенсорными датчиками. Озрен, как директор, знал коды, и датчики временно были отключены. Видеомонитор — другое дело: его нельзя было отключить, не потревожив системы сигнализации. Но Озрен сказал, что подумал об этом. Мы пошли по залам: мимо доисторического корабля, античных коллекций, пока не остановились у двери галереи.

Рука Озрена слегка дожала, и, набирая код, он нажал не на ту цифру.

— Можно ошибиться только раз. Второй промах — и система включит сигнал.

Озрен глубоко вдохнул и снова набрал цифры. Загорелась надпись: «ПРИНЯТО». Но дверь не открылась.

— Система установлена на нерабочие часы, так что требуются два человека. Необходим код старшего библиотекаря. Ты это сделаешь, хорошо? Никак не уйму дрожь в руке.

— Но я не знаю кода!

— Двадцать пять, пять, восемнадцать, девяносто два, — сказал он без промедления.

Я вопросительно взглянула на него, но он лишь кивнул. Я набрала код, и дверь со свистом отворилась.

— Но как ты запомнил код?

— Моя помощница уже девять лет со мной, — улыбнулся Озрен. — Библиотекарь замечательный, но на цифры памяти нет. Единственное число, которое помнит, это день рождения Тито. Поэтому всегда его и использует.

Мы вошли в комнату. Здесь было темно, света хватало ровно на то, чтобы работала камера слежения. Объективы смотрели сверху, регистрируя каждое наше движение. Чтобы не включать свет, Озрен захватил с собой фонарик. Обвязал его красной салфеткой, чтобы было не так ярко. Луч плясал по стенам, пока Озрен доставал из кармана цифровой ключ, открывающий витрину.

Повернул ключ, откинул стеклянную крышку. Подделка Вернера была открыта на иллюстрации испанского седера: богатое семейство и таинственная мавританка в еврейском платье. На этой странице оригинала я обнаружила белый волосок. Озрен закрыл копию Вернера, вынул из витрины и положил на пол.