Элисон Скотч - Теория противоположностей

Мать семейства – классная, бойкая, веселая и гораздо более терпеливая к четырем детям, чем я к Алану Алверсону, не говоря уже о моем собственном (воображаемом) отпрыске. Мы добираемся до плато, и мамаша запихивает брошюру, которую зачитывала вслух, в поясную сумку – такая мне сейчас очень бы пригодилась. На больших пальцах у меня образовались волдыри, и я готова убить за кусок плотной ткани. Почему я не догадалась взять с собой поясную сумку? Будь готов, всегда готов! Почему я не стала скаутом? Почему родители не записали меня в скауты? Добавить этот пункт в список обид. Будь я скаутом, многое сложилось бы иначе.

– Семейное фото! – ревет отец семейства и оглядывается в поисках того, кто мог бы их запечатлеть. Я отвожу глаза, но он не обязан знать о моих проблемах, так что жестом подзывает меня к себе.

– Конечно, – я скалюсь. – Рада помочь. Улыбаемся!

Дети ерзают и делают глупые лица; у родителей получаются идеальные улыбки даже при том, что приходится одновременно растягивать рот и умолять детишек постоять спокойно хоть одну минуту. Оуэн, если не улыбнешься по-человечески, не получишь леденец, который я обещала!

Я делаю два фото – просто из любезности.

– Стопудово он в любой день может рвануть, – ни с того ни с сего говорит мне Оуэн, указывая на вулкан. Как будто мы старые друзья, как будто у них заведено болтать с незнакомцами.

– Сомневаюсь.

– Сомневайтесь сколько влезет. Не может же он всегда так стоять. Просто однажды бух – и рванет.

– Ну не знаю, – отвечаю я уклончиво, стараясь вырваться из их окружения, хотя догонять Тео и Ванессу мне тоже не сильно хочется.

– Честное слово, вот-вот бабахнет. Все когда-нибудь взрывается. Остается только надеяться, что вас не будет рядом.

Я опускаю голову и вновь бегу вперед. Может быть, он прав – откуда мне знать? – А мне никогда не хотелось оказаться в центре катастрофы.

Час спустя я вновь натыкаюсь на Оуэна – уже во второй или третий раз. Я едва ползу, вся ссутулившись, внутренности все никак не успокоятся, и каждый спазм переходит в настоящее торнадо. Конечности горят огнем, щеки сожжены солнцем, а большие пальцы лучше бы кто-нибудь удалил хирургическим путем. Когда я размышляю о том, что умереть было бы куда лучше, чем пройти оставшиеся две мили, Оуэн пробегает мимо и вопит:

– Ну, живее! Не такая уж вы и старая!

Но я как раз такая старая. Мне тридцать два года. Мой муж меня не любит. Я бездетна и бесплодна. Я лишилась работы, потому что не смогла придумать нормальную рекламу подгузников для взрослых. Мой отец завел любовницу.

С меня хватит. Я выхожу из игры.

– Скажи моим друзьям – пусть поищут здесь мой гниющий труп! – кричу я в ответ. Слева от меня довольно унылый валун, и я пристраиваюсь на него.

– Поступайте как хотите! – заявляет он не оборачиваясь, уже почти скрывшись с моих глаз.

Поступлю как хочу, думаю я, хотя сама толком не знаю, чего хочу. Вот в чем премудрость влияния отцовской психологии: нет никакого смысла поступать как хочешь, быть собой, брать от жизни все, что нужно, поскольку в итоге все равно придешь к неминуемому, которое находится вне твоего контроля. План Вселенной! Нельзя противоречить планам Бога, потому что… это планы Бога, ради всего святого! Почему бы не подчиниться им? Полюбить их? Наслаждаться ими?

Я смотрю на линию горизонта. Где-то там, далеко, – Шон, и он поступает как хочет.

Оттолкнув ногой комок грязи, я достаю мобильный – вдруг Шон передумал и написал мне, но сеть здесь ловит плохо – все-таки высоко! Тем не менее я начинаю писать сообщение Никки – может быть, он расскажет Шону, что я в Сиэтле, Шон вспомнит, что в Сиэтле живет Тео, и сойдет с ума от ревности; но тут же я понимаю, что Шон никогда ни к кому меня не ревновал – с чего бы? И кроме того, вряд ли он вообще помнит о моих отношениях с Тео. Однажды я увидела статью о нем в «Таймс» и безо всякого умысла придвинула поближе к Шону, когда мы ели воскресную яичницу. Пробежав глазами статью, Шон повел плечами и произнес:

– Неплохой рекламный трюк придумал этот тип. Каким надо быть ослом, чтобы специально обученный человек решал за тебя, сказать «да» или «нет»?

Я засунула газету под свою салфетку и утаила от Шона, что этот человек постоянно решал за меня, сказать «да» или «нет».

Солнце, черт бы его побрал, так ярко сияет над этой чертовой горой. Я думала, в Сиэтле всегда дождь. Почему сегодня в Сиэтле не идет дождь?

Я закрываю лицо рукой, но ко мне движется мама Оуэна; опустившись на колени рядом со мной, протягивает мне мюсли. Я отмахиваюсь.