Дмитрий Быков - Медведь. Пьесы

АНАСТАСИЯ (повторяя, словно загипнотизированная). Да, я видела… Григория…

АЛЕКСЕЙ (наводя ее на мысль). И что же Григорий?!

АНАСТАСИЯ. Григорий… у нас был такой больной… да, такой больной. Но потом его выписали.

АЛЕКСЕЙ. Он не был больной! Он лечил меня, я помню! Ты все лжешь, что он был больной!

АНАСТАСИЯ (виновато). Ну конечно, не больной. Это был такой врач, он лечил тебя, я помню. Но его потом выписали. Врача же тоже могут выписать, был врач, потом выздоровел, его выписали!

АЛЕКСЕЙ (в искреннем ужасе). Что они с тобой делали?!

АНАСТАСИЯ. О… они многое со мной делали. Многое, многое. Но теперь мы вместе, да, и все позади?

АЛЕКСЕЙ. Сколько времени ты… у них?

АНАСТАСИЯ. Много, много. После того как мы с тобой убежали… после того как нас вывел матрос… ты же помнишь, как нас вывел матрос?

АЛЕКСЕЙ (в отчаянии). это тебя вывел матрос! Меня спрятал солдат!

АНАСТАСИЯ (лихорадочно перестраиваясь по ходу). Ну хорошо, после того как тебя спрятал солдат, меня вывел матрос. И я жила в Петербурге как дама. Он поселил меня у себя и содержал как даму. Но я болела очень долго, пойми. Я плохо помню. Я помню только, что он однажды не пришел, ушел и не пришел, а я была еще очень слаба и осталась без средств. Я все помнила, но как бы сквозь сон. И тогда добрый старичок, сосед, взял меня к себе. У него были очень славные люди, все они поклонялись мне. Они говорили, что я чудесно спаслась, что я чудо. Мама тоже мне говорила, что я чудо. Я чудо?

АЛЕКСЕЙ (равнодушно). Ты чудо.

АНАСТАСИЯ. Потом их всех куда-то увезли, а меня стали лечить. Это было давно, меня уже много лет лечат. Уже почти столько лет, сколько мне было… тогда.

АЛЕКСЕЙ. А меня недавно. Я никому не говорил.

АНАСТАСИЯ (с живым интересом). Почему же ты сказал?

АЛЕКСЕЙ. Я подумал, что умираю, и решил сказать.

АНАСТАСИЯ. Но ведь ты не умер?!

АЛЕКСЕЙ. Кажется, нет. Нельзя же допустить, что после смерти… вот это.

АНАСТАСИЯ. Почему же нельзя? После смерти все можно допустить. Я очень грешна. Я однажды взяла эклер и не сказала.

АЛЕКСЕЙ. Я люблю эклеры. Если бы я стал царь, я бы ел одни эклеры.

АНАСТАСИЯ. Я помню, помню… Бедный мой мальчик… Когда мы выйдем отсюда, я куплю тебе тысячу эклеров… Помнишь, как однажды мы играли в прятки в комнате у maman, и я тебя нашла, и ты проиграл мне пять эклеров? Эклеры — это очень вкусно, в особенности шоколадные! Ты сидел вот здесь. (Резко поднимает скатерть.)

Под столом сидит человек в форме. Он встает, одергивает китель и смущенно уходит.

АЛЕКСЕЙ. Откуда ты знала, что он там?

АНАСТАСИЯ (гордо). Я всегда все знаю! Я ведь и тебя тогда нашла! Теперь он должен мне пять эклеров. (Кричит в зал.) Слышите? Вы должны мне пять эклеров!

АЛЕКСЕЙ. Зачем тебе эклеры? Ты любила безе и птифуры. Я куплю тебе сто тысяч безе и двести миллионов птифуров, клянусь.

АНАСТАСИЯ. А тебе снятся сны?

АЛЕКСЕЙ. А как же, конечно. Небось поинтересней, чем тебе. Мне снилось, что я… (Задумывается.) …что меня назначили начальником отдела.

АНАСТАСИЯ (испуганно). Какого отдела?

АЛЕКСЕЙ. Второго отдела комиссариата.

АНАСТАСИЯ. Брюшенька! Какого комиссариата?

АЛЕКСЕЙ. Ну… самого главного.

АНАСТАСИЯ. И что дальше?

АЛЕКСЕЙ. О, у меня было много планов спасения. Очень много. Я их даже записывал, но потом все сжег, чтобы никому не досталось. А дальше была чистка, и меня вычистили. (Стряхивает крошки с одежды.)

АНАСТАСИЯ. Почему?

АЛЕКСЕЙ. Я скрыл свое происхождение.

АНАСТАСИЯ. А какое у вас происхождение? Там, во сне?

АЛЕКСЕЙ. Мой отец был… (Задумывается.) …сапожником. Богатым сапожником. Очень богатым. Очень, очень богатым сапожником. То есть, прошу прощения, он был портным. Очень богатым портным. У него было много…

АНАСТАСИЯ. Итак, тебя вычистили. Что было дальше?

АЛЕКСЕЙ. Дальше меня нужно было казнить.

АНАСТАСИЯ. За то, что ваш отец был портным?

АЛЕКСЕЙ. Да.

АНАСТАСИЯ. Что ж, это справедливо. Расскажи, как тебя казнили.

АЛЕКСЕЙ. Меня принесли в комнату, там было три стула… На один стул посадили папу, на другой — маму… На третий стул они посадили меня… Ты стояла у стены, у тебя на руках был Джимми…

Портьера на втором окне слабо шевелится.

АНАСТАСИЯ (косится на портьеру, шепотом). Нет, нет, замолчи, это не то… (Громко.) Это очень скучный сон, я не хочу его больше слушать.

АЛЕКСЕЙ. На стульях лежали подушечки… Я все думаю: зачем подушечки? Зачем они позволили нам взять подушечки? Такие красивые подушечки, потом очень трудно отмывать с них кровь…