Пабло Туссет: Лучшее, что может случиться с круассаном

– Прошу к столу, – повелительным тоном произнесла маменька.

Папенька попробовал подняться с помощью костылей, я поддержал его, стараясь помочь.

– Пойду переоденусь, – сказал он.

Папенькино своеобразное чувство этикета не позволяет ему садиться за стол в шортах, поэтому маменька, как положено, извинилась передо мной: «Подождешь нас минутку, ладно, Пабло Хосе?» – и удалилась вместе с ним, полагаю, чтобы помочь ему надеть брюки, что не так-то просто, если тебе далеко за шестьдесят, у тебя сломана нога, а весишь ты добрый центнер. Я небрежно, без особой охоты расселся за столом. Передо мной стояло пиво, но не обычное, какое пьют все, а импортная штучка с герметической крышкой, как у старых бутылок с газированной водой. Я отхлебнул. Фу, теплое, как моча. Аппетит у меня отсутствовал начисто, но я сказал себе, что нельзя пренебрегать возможностью хорошенько подзаправиться, и атаковал большую розовую креветку в надежде, что аппетит приходит во время еды. Так оно и случилось: пиво смыло сладкое послевкусие кофе, выпитого у Луиджи, а креветка пробудила к жизни мое обоняние, и я приналег на ракушки, приготовленные на пару, слегка обжаренные артишоки и анчоусы в пряном соусе – вкуснятина! В конце концов, home, sweet home. [7]

Вошла Веба с запотевшей бутылкой белого вина.

– Ну что, как оно?

– Да перебиваюсь помаленьку.

– Главное – терпение. Попробуй-ка паштета из оленины. Вон того, темного.

– Слушай, Веба, что тебе известно про несчастный случай с отцом?

– Эх, милок… говорят, шел он из парка, а тут какая-то машина въехала на тротуар, ну, и задела его хорошенько.

– А что водитель?

– Смылся, только его и видели. Твоему отцу помогли залезть в такси какие-то работяги – увидели его из бара. А потом его разыскал твой брат.

– И больше ты ничего не слышала?

– Больше? Про что?

– Ну, не знаю… Себастьян тебе ничего не рассказывал?

– Себастьян какой-то сам не свой был… Ты же знаешь, как он всегда держится – у! – а вчера будто помягчал. Заглянул даже ко мне на кухню, поздоровался, больше мы не разговаривали.

Веба отлично все улавливает, не хуже любого радара, но нужно время, чтобы она сформулировала что-то конкретное, а я не мог ее дольше копать, понимая, что в любую минуту могут вернуться гостеприимные хозяева. Папенька сменил шорты «Берберри» на серые брюки из какой-то синтетики, распоротые снизу, чтобы легче было просовывать загипсованную ногу. На здоровой ноге у него по-прежнему была надета теннисная туфля, футболку в шотландскую клеточку он тоже снимать не стал; все это было вполне уместно с шортами, но в сочетании с брюками вид у него получился чудной, как у нищего, одетого в обноски богатых соседей. На маменьке был официальный наряд для неофициальных случаев: белые джинсы и широченная синяя блуза с вышитыми золотом птицами, бенгальскими тиграми и аляповатыми цветами в форме мандалы; с тех пор как она открыла для себя Лобсанга Рампу, ее постоянно влекли восточные мотивы. Восседая напротив меня, они казались очень симпатичной парой. Я старался привлекать как можно меньше внимания, сократив до минимума излучаемые моим мозгом волны, но все без толку. Обстрел начала маменька, притворяясь, что обращается к папеньке.

– Да, так я сказала Пабло Хосе, что вчера вечером мы познакомились с дочкой Бласко.

– М-м-м-м-м…

Папенька был по уши занят, пытаясь очистить креветку, почти до нее не дотрагиваясь, как будто это какая-то гадость, поэтому не слишком-то прислушивался к тому, что говорила маменька. Однако чтобы обескуражить маменьку, нужно нечто более весомое, чем недовольное мычание.

– Ее зовут Кармела. Неподражаемая девушка: не-под-ра-жае-мая. Уникум. Я говорила, что она занимается джазом, как и ты?

– Мама, я никогда в жизни не занимался джазом.

– Разве нет? Но помнишь, ты играл на гитаре?… Ну хорошо, главное, что Кармела произвела на меня великолепное впечатление: ве-ли-ко-леп-ное. Настоящая современная девушка. Вы с ней составите потрясающую пару.

Я чуть было не сказал, что каждый день встречаю сотни людей, которые кажутся мне потрясающими, плохо только, что судьба всегда сводит меня совсем с другими, но благоразумно удержался, сделав вид, что сосредоточенно жую. Когда я ем, я глух и нем.

– Кажется, накануне Иоаннова дня Бласко собираются устроить гуляние в Льяванерас. Кармела, само собой, тоже будет. Кстати, я показала ей твою фотографию, и похоже, ты ей очень понравился.

Наконец-то папенька умудрился произнести нечто членораздельное: