Бритта Рёстлунд - У подножия Монмартра

Прежде чем закрыть магазин на ночь, Мансебо достает из холодильника бутылку кока-колы и выпивает ее. Мать была права: лекарство может действовать успокаивающе. За всю свою жизнь он не выпил столько кока-колы, как за последние дни.

Ко времени закрытия магазина лотки утратили крылья, втаскивать их в лавку тяжелее, чем выволакивать наружу. Мансебо потягивается, готовясь приступить к отчету.

В тот момент, когда Мансебо приступает к работе, в квартире писателя открывается окно. Мансебо видит, как из него на улицу высовывается женская рука. Он откладывает в сторону блокнот, встает и не торопясь идет к двери. Едва ли не на цыпочках выходит из двери магазина, и сама природа словно помогает ему в этом. Бульвар освещается розовым закатным светом, и все люди, не только он, перестают спешить и суетиться.

Прохожие, конечно, идут не на цыпочках, но на них снисходит спокойствие вместе с желанием высосать все возможное из последних часов выходного дня. Маленькая белая рука аккуратно ставит на подоконник картонную коробку. Мансебо подумывает о том, чтобы взять бинокль, но сама мысль об этом вызывает у него резь в области мочевого пузыря. От удивления Мансебо раскрывает рот. Скорее всего, это была рука любовницы. Это не может быть рука мадам Кэт. Он ни за что не мог пропустить момент ее возвращения домой. В этом Мансебо уверен на все сто процентов. Женщина некоторое время возится с картонкой, прежде чем надежно устанавливает ее на подоконнике. Он старается рассмотреть лицо женщины, но это ему не удается. Рука ускользает внутрь квартиры, словно белая гибкая змея. Затем Мансебо видит писателя, который аккуратно закрывает окно. Мансебо снова открывает рот. Потом, спохватившись, закрывает его и бежит в магазин. Теперь он не ходит на цыпочках, для этого он слишком сильно взволнован.

Любовница должна выйти из дома. Непременно наступит такой момент, когда она выйдет. Если у нее есть семья, то она рано или поздно должна уйти домой, к мужу и детям. Если же у нее нет семьи, то она все равно должна уйти до прихода мадам Кэт. «Я должен дождаться ее выхода. Я поймал тебя в ловушку», – думает Мансебо и садится за кассу. Он смотрит на часы. Ему еще ни разу не приходилось так поздно задерживаться в магазине в воскресенье. В окне никого не видно, и Мансебо смотрит на часы, не отмечая при этом, который час. Из квартиры в магазин вползает запах еды. Это напрягает Мансебо. Обычно в воскресенье он закрывает магазин раньше. Собственно, уже должен был закрыть. Об этом просто кричит аромат еды. Мансебо снова смотрит на часы. Потом еще раз. Если он сейчас не поднимется в квартиру, то его родные начнут интересоваться, что с ним происходит. В этом он уверен, несмотря на то что в принципе их совершенно не волнует, будет он сидеть за столом во время ужина или нет. В этом он тоже уверен.

«Может быть, мне стоит последить за ней?» Фантазия подхватывает Мансебо и уносит вдаль. Однако запах еды возвращает его к действительности. Дух горохового гуляша действует на Мансебо как отравляющий газ. Мансебо в который уже раз смотрит на часы.

Справившись с охватившей его паникой, Мансебо понимает, что должен добраться до квартиры писателя раньше, чем кто-нибудь из родственников спустится, чтобы выяснить, в чем дело. Он знает, что пройдут считаные минуты, и Фатима пошлет кого-нибудь вниз. Сама она не спустится ни за что, не настолько он для нее важен.

Да, он должен проникнуть в квартиру месье Бейкера, но как это сделать? Может, притвориться, что он хочет что-то продать? Мансебо бросает взгляд на стопку записных книжек. Несколько недель назад к нему постучался какой-то пожарный и предложил купить календарь с полуодетыми пожарными. Фатима едва не купила его, сказав, что Адели будет полезно посмотреть этот календарь. Может быть, после этого ей захочется иметь детей. Мансебо – человек отчаянный и бесшабашный. Записные книжки – прекрасный товар. Он может ходить по кварталу и пытаться их продать. Это будет выглядеть весьма правдоподобно.

Запах еды душит Мансебо. Он бросается к записным книжкам, сгребает их в охапку и выбегает на улицу, забыв не только запереть, но даже просто закрыть дверь лавки. Теперь начинается переход на противоположную сторону бульвара. Наверное, дверь откроет сам писатель. Кто знает, возможно, из-за его спины выглянет любовница, завернутая в купальное полотенце. «Во всяком случае, я хотя бы узнаю, как она выглядит, – думает Мансебо. – Может быть, писатель предложит мне войти или – кто знает? – дверь откроет любовница, и тогда…»