Анатолий Байбородин - Деревенский бунт

Случай вышел на Иркуте, как раз против села Веденщина, где живёт Николай Кузаков, знатный рыбак и писатель. Он-то и поведал о событии, которое потрясло мир… Закинули рыбаки невод в реку Иркут и вытянули щуку, что твоё бревно. А незадолго до поимки эдакого дива переплывала речку кузаковская собака Найда. Плыла, плыла и вдруг исчезла. Только круги по воде.

– Щука, – загоревали рыбаки. – Будем выручать Найду.

Кинули невод, заудили щуку, а она аж замшела. Разинула пасть разбойница, и оттуда выскочила живая невредимая Найда. Лизнула в лицо своего хозяина Николая Кузакова и стала злобно облаивать обидчицу-щуку.

Шуганули Найду, взвесили добычу и ахнули – 52 килограмма, смерили длину – 180 сантиметров. Можно смело в Книгу рекордов Гиннесса вписать!

О дивном и загадочном путешествии собаки Найды, как ветхозаветного пророка во чреве кита, поведал Николай Кузаков в еженедельнике «Родное село», где и служил о ту пору, а следом удивительный случай перепечатала областная газета «Восточно-Сибирская правда», сообщило иркутское радио, потом – «Маяк». Сенсация облетела мир, когда об этом сказал на радиостанции «Голос Америки» иркутский журналист Валерий Хамышев. Передача о прожорливой щуке так и называлась: «Патриоты России распоясались».

И вот корреспондент «Российской газеты» Николай Савельев идёт по следу события. И приводит этот след в село Веденщина, где живёт словоохотливый рыбак и писатель Николай Кузаков.

– Это вы насчёт щуки? Уже полкуля писем получил. Со всей России. Интересуются люди… Пишут, мол, и крупнее бывают, и не только собак глотают. А что, на Нижней Тунгуске, прямо у села Ербогачён, на моих глазах таймень корову проглотил…

– Так быстро и отклики пошли?

– Почему быстро? – удивился в свою очередь рыбак-любитель. – Ербогачёнская газета ещё год назад мою заметку напечатала. Ой, времечко летит!.. Двадцать лет назад оказия со щукой вышла на Нижней Тунгуске… А нынче щуки не те, измельчала рыба.

– А как сложилась судьба вашей Найды? – спросил Николай Савельев. – Учёные заинтересовались?

– Да не знаю, ведь собака не моя была, отцова.

– А вы сами всю эту удивительную историю видели?

– Ну что вы, я тогда ещё под стол пешком ходил. Это один земляк ербогачёнский рассказал: дело-то ещё в тридцатых годах вышло… Он на Нижней Тунгуске и не такое вылавливал. И вот, коллега, обида какая, – огорчился Николай Кузаков, – заметку в «Родном селе» наполовину урезали. Хотите, я вашей «Российской газете» всё снова расскажу: и про мою Найду, и как её щука проглотила? У меня и заголовок есть – «Демократы обнаглели».

– Можно, Николай Анатольевич, я поговорю с редакцией.

– А то у нас ещё случай был, как налим рыбака чуть не проглотил. Едва отбили.…

Московские гулящие люди – муж да жена – гостили в байкальской деревушке, на постое у байкальской старухи, которая поила их ласковым парным молоком. Позаочь столичная семейка осуждала старухино молоко: жидковато. Муж умдрённо толковал жене: «Байкал рядом, корова много воды пьёт, вот молоко и жидкое. И, кажется, рыбой припахивает…» Хитрая жена – без году неделя в столице, выросшая в деревне и смалу доившая коров, – восхищённо глядит на скудоумного мужа: «Да-а?! А я, дура, сроду бы не сообразила…» Польщённый муж ласково обнимает любомудрую жену, коя ведает: ночная кукушка дённую перекукует. Бабёнка улыбается и соглашается, когда муженёк в сердцах восклицает: «Ты почему такая дура?!» «Дак выросла подле болота…» – «Вот за то, что ты дура, я тебя и люблю». – Муж целует ночную кукушку. Вот и живут в ладу, а то иной мужик, чтобы жить с шибко грамотной, поперечной бабёнкой душа в душу, трясёт её, как грушу. И смиренная жёнка по-молодости перечила мужу: и то у мужика косо, и сё криво; и там неладно, и сям худо; и руки не из плеч растут; но однажды …на весь бабий век запало в память… обшивал мужик дачную избу дощечками изнутри и снаружи, а бабёнка крутилась подле и, прищуристо глядя на мужиковы труда, ворчала. И когда мужику стало невмоготу слушать ворчание, он и поведал вздорной бабе, поигрывая молотком: «В деревне случай был: мужик прибивал на двери окосячины, а жена, руки в боки, морошно глядит и ворчит; ворчит и ворчит; надоело мужику вечное ворчание, стукнул молотком по бабьей голове…» «Ты на что намекаешь?» – всполошилась жена, испуганно косясь на молоток. Мужик усмехнулся в ответ, а жена отошла от греха подальше и впредь не лезла под горячу руку; да лишний раз и не перечила – кукушка же ночная.