Анатолий Байбородин - Деревенский бунт [Рассказы, повести]

– Манна небесная, – поправил Тарас.

– Я и говорю: манка… А если и робили, то как рабы подъярёмные…

– Пьяницы, лодыри?! – Елизар выпучил глаза, в которых полыхал гнев. – Пьяницы, лодыри создали Великую Российскую империю?.. Да?.. А перед духовной мощью Империи мир трепетал!..

– Однахам, Раднахам, будет драхам, – засмеялся Арсалан, глядя на двух взъерошенных петухов; вот так же, поди, веселились скуластые ордынцы, глядя, как бранились русские князья, а у холопов… не чубы трещали, буйны головы слетали.

Елизар спорил до хрипоты, задыхаясь от гнева, размахивая руками, брызгая слюной; и усмешливо косились на него братья-славяне, что и спорили-то не из любви к роду-племени, не ради правды; спорили забавы ради, дразнили горячего и заполошного Елизара.

– Русские – пахари, каких свет не видывал! А емелюшки, иванушки – блаженные, почти святые, которым на Руси храмы…

Ягор вроде не сдавался, смеха ради задорил Елизара:

– В Европе – цивилизация, у русских – кислые щи и вонючие лапти… Кстати, Достоевский же и вспоминал: «…Тургенев говорил… мы должны ползать перед немцами… есть одна общая всем дорога и неминуемая – цивилизация, и все попытки русизма и самостоятельности – свинство и глупость…»

– В Иркутске было сорок храмов, в столице сорок сороков, и все – памятники зодчества… Тоже рабы, лодыри и пьяницы возводили?!

– Храмы… – И Тарас снова навалился на кацапа. – Так царизму и выгодно было строить храмы, чтобы рабы молились и не брыкались… Лучше бы рабочим и крестьянам приличное жильё строили…

Ох, как братья-славяне сейчас были похожи на Чекистова!.. Если бы Елизар, прочтя, вызубрил и знал назубок «Страну негодяев» Сергея Есенина, то напомнил бы братушкам и чадам степей странную беседу Чекистова с Замарашкиным:

«Чекистов: Нет бездарней и лицемерней, чем ваш русский равнинный мужик!.. То ли дело Европа! Там тебе не вот эти хаты, которым, как глупым курам, головы нужно давно под топор…

Замарашкин: Слушай, Чекистов!.. С каких это пор ты стал иностранец? Я знаю, что ты еврей, фамилия твоя Лейбман, и чёрт с тобой, что ты жил за границей…

Чекистов: Ха-ха! Нет, Замарашкин! Я гражданин из Веймара и приехал сюда не как еврей, а как обладающий даром укрощать дураков и зверей. Я ругаюсь и буду упорно проклинать вас хоть тысячи лет, потому что… потому что хочу в уборную, а уборных в России нет. Странный и смешной вы народ! Жили весь век свой нищими и строили храмы Божии… Да я б их давным-давно перестроил в места отхожие…»

Тарасу надоела перебранка, и он щедро плеснул в ржавые банки багрового «Агдама».

– Ну, что, хлопцы, увыпьем уводки, як гутарили древнегреческие римляне…

– Если бы водки да с томатным соком – «Кровавая Мери»… Пьём клопомор, краску, заборы красить… – сморщился Арсалан.

– …Пили за Достоевского, выпьем за Некрасова, чокнемся за Тургенева…

– Верно, что чокнемся, – остывая, проворчал Елизар.

Баяр, насмешливо глядя на братьев-славян, что ополчились на русака-сибиряка, напомнил: из-за княжеской усобицы мои предки и полонили Русь. Елизар, смалу памятливый, узрел, услышал древнее, долетевшее из ковыльной степи эхом сабельного звона и шипения стрел, эхом воплей и предсмертных стонов, эхом вороньего грая и бабьего плача: «…Тогда по Руской земли ретко ратаеве кикахуть, нъ часто врани граяхуть, трупиа себе деляче… А князи сами на себе крамолу коваху, а погании сами, победами нарищуще на Рускую землю… Чръна земля подъ копыты костьми была посеяна, а кровию польяна: тугою взыдоша по Руской земли… Уныша цветы жалобою, и древо с тугою къ земли преклонилося… Здрави князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя плъки!..» [79] «…Тогда по Русской земле редко оратаи кликали, но часто вороны граяли, трупы между собой деля… А князи [междоусобицами] сами на себя крамолу ковали, а поганые сами с победами нападали на Русскую землю… Чёрная земля под копытами костями была засеяна и кровью полита, скорбью взошли они по Русской земле… Уныли цветы жалобно, и древо с тоской к земле преклонилось… [Да будут] здравы князья и дружина, борясь за христиан против поганых полков!» «Эх, миру бы мирово, – вздохнул Елизар, – не ратиться бы миру, не умирать бы малым чадам в адских муках, не выть бы по-волчьи вдовам, а чтобы… тугой лук – коромыслице, калёны стрелы – веретеница…»

Лишь спустя годы Елизар памятливым оком вдумчиво вгляделся в братьев-славян, с коими протирал штаны на университетских лавках, на дружеских пирушках братался, бранился и вновь обнимался; вглядевшись же, запоздало смекнул: одного поля ягода – западенцы – окатоличены и ополячены, русских не любят. Не случайно же Тараса вытурили из Киевского университета и сослали в Сибирь. Хитрецы… в старину – художники… малевали лубочные картинки в киевском кафе, и Тарас подсоблял, вроде казачка на побегушках, а через неделю зоркое око узрело в размалёванных хлопцах Стефана Бандеру и Романа Шухевича, что верховодили в Организации украинских националистов (ОУН) [80] По жестокости верховодов ОУН можно поставить в один ряд с самыми кровожадными тиранами. Во время Второй мировой войны по их распоряжениям были жестоко казнены десятки тысяч русских, евреев; не жалели они и родной украинский народ. Реки крови затопили бы весь евразийский материк, если бы по злой воле судьбы или нелепой случайности Степан Бандера пришёл к власти на Украине или, не дай бог, после войны возымела бы успех подрывная деятельность бандеровских банд, целью которых являлось распространение своего влияния в глубь советских территорий, создание реальной военной силы, способной сокрушить Советский Союз. . Тарас в пьяных застольях смехом поминал: «Мужик один, фронтовик, пригляделся и бачит: “Дюже личат, вылитый Стефан Андрійович и Роман Йосипович… – И заорал старый дурак: – Бандера – це ублюдок, якого треба було спалити як Жанну д'Арк в місці з його близькими! Україна не для фашистів і нацистів! смерть Бандерам і їх прихильникам! Росiя вас нагне!.. Трошки терпіння, і отримаєте по заслугах, гайдамаки хренови!..” Долго орал – выжил из ума старый дурак…» Похоже, Тарас умолчал, что зазвучало в его западенской душе: Бандера и Шухевич – герои, кровь проливали за Украину незалежную, вольную от москалей. Похоже, для Тараса и Ягора Русская земля – чужбина, а чужбина, яко домовина.