Анатолий Байбородин - Деревенский бунт [Рассказы, повести]

Конский Врач поморщился, словно сглотил кислого, но спорить не рискнул: у конюха язык крапивный, а у бригадира кулаки пудовые.

– Ладно, я пошёл-таки. Да, кстати, господа конюхи, завтра – правление колхоза. Спросите, шо за повестка дня? А повестка дня: искусственное осеменение скота и как нам таки покрыть Демократку.

Конюх, задумчиво глядя на ветеринара, поразмыслил вслух:

– А ты бы мог покрыть, господин Бухло?

– Кого?

– Корову… Кобылу Демократку…

– Похабник ты, дед Бухтин… – Бригадир сплюнул. – Седина в бороду, бес в ребро?

– Какой бес, Илюха?! Какое ребро?! Я это самое, я хотел спросить: а может, ветеринар из колбочки покрыть. Хотел…

– Хотел, да вспотел…

Конский Врач засмеялся:

– Из колбочки… Не смешите миня… Шо я вам скажу?.. А то я вам скажу, господа конюхи, я бы таки мог… из колбочки, как ви изволите выражаться. Но это ж вчерашний день – искусственное осеменение. Вчерашний таки день… Наука… американская таки… далеко от колбочки шагнула… Третьего дня наш председатель получил-таки рекомендацию от нашего дорогого американского руководства. И шо американцы пишут?.. А то американцы пишут, шо надо резко сократить поголовье скотов, русских баб и мужиков. А элитных клонировать. Чтоб дебилов не плодить и удойное стадо народить.

Бригадир попросил уточнить:

– Клонировать?.. Это как?..

Конский Врач, покачивая головой, цокая языком, вздохнул, мол, дети степей.

– Дикий ви народ… Поясняю-таки… Шо мы делаем?.. А то мы делаем: берём клетку у деда Бухтина, а из этой клетки ростим-таки второго деда Бухтина…

Конюх сунул под нос Агдама Фрейдыча сухонький кукиш:

– Накоси, выкуси!.. Ишь разбежался… Я что, дурак – разбрасываться клетками?! Трохи е, да самому сгодятся.

Конский Врач, усмехнувшись, утешил конюха:

– Шо ви переживаете, дед Бухтин?! Шо ви переживаете?! Я ж таки для примеру… Спросите миня: кому нужны ваши клетки?.. И я вам отвечу: никому, ибо ви интеллектуальный ноль, к тому же ви пережиток царизма и социализма… А шо нам Европа и Америка велят?.. А Европа и Америка велят нам, чтобы размножали тех, у которых тут кое шо водится. – Ветеринар постучал кулаком по чёрной шляпе, под которой, очевидно, умная голова. – И которые совремённо мыслят, на мировом-таки уровне. Да…

Бригадир махнул рукой, словно отсекая ветеринара от села:

– Пошёл-ка ты!.. Конский Врач по женским болезням… Вали-ка ты к лешему на кулички!.. Там и клонируйся…

Конюх испуганно перекрестился:

– О господи, экие страсти удумали, ироды, бома [175] Бома – бес. их побери, коров клонировать… Вот у нас в колхозе корова жила… Доилась с хвоста, давала вёдер до ста. Доярки её к заплоту привалили да ишо пять лет доили. Потом зад отрубили да ишо десять лет доили… Клонировать… Верно, с коров-то и до баб и мужиков доберутся, и тех почнут клонировать… Ой, паря-а… конец света…

Конский Врач обречённо покачал головой:

– Шо ви говорите, шо ви говорите, господа конюхи?! Ох, далеко нам таки до Америки…

Конюх фыркнул:

– Далёко?.. Дак и ладно: видел я кина американские про ихну жись. А какая у их жись?! Что дом, то содом, что двор, то гомор, что улица, то блудница. Прости, Господи. – Конюх опять побожился. – Вот те и Америка…

Конский Врач, смеясь, пошёл вихлеватой походкой, а конюх тронулся следом, передразнивая походочку ветеринара.

– Фу ты, ну ты, ножки гнуты… Походочка, что в море лодочка…

Когда Конский Врач отчалил, бригадир вновь заиграл на гармони, а конюх, приплясывая, позвякивая уздой, снова зачастушил:

Когда гармонь стихла, конюх, сопревший и упавший на лавку, похвастался:

– Ловко на пару-то выходит. Артистов из телевизера заткнем за пояс… – Тут конюх смущённо отвел глаза. – Громобоюшко, а может, тово…

– Чего «тово»?

– А тово… может, Ильюша, и меня прихватишь на «Играй, гармонь!»… На пару и спляшем, и споём…

Бригадир засмеялся, озирая мелкого старичка от сыромятных ичиг до сплющенной кепки.

– А не рассыпешься, плясун? Ты бы, дед, лежал на печи да протирал кирпичи, а то «и спля-ашем и споё-ом»… Полёживал бы на печи, заливал баушке бухтины, Бухтин дак…

Конюх обиженно поджал губы, а потом колесом выгнул грудь: