Виктория Токарева: Одна из многих

Слух о том, что у Савраскина роман с Анжелой, быстро распространился по студии. Дошел до Киры Сергеевны.

— Это правда? — спросила Кира Сергеевна. Разговор происходил в ее кабинете.

— Что? — не поняла Анжела, хотя все поняла.

— Николай Алексеевич сделал для тебя все. Он выстроил всю твою жизнь. Он потратил на тебя миллион долларов.

— Для него миллион, как для вас рубль. Захотел и потратил. А не захотел бы — не потратил, — спокойно объяснила Анжела.

— Ты действуешь, как аферистка.

— Но что же мне делать? Я не собиралась влюбляться в Диму. Но я влюбилась.

— Трахается хорошо. Да?

— Очень хорошо, — простодушно призналась Анжела. — Это такое счастье трахаться по любви…

— Есть такие понятия, как порядочность, — напомнила Кира Сергеевна.

— Есть только любовь, — убежденно сказала Анжела.

— И долго ты собираешься его обманывать?

— Кого? — уточнила Анжела.

— Николая Алексеевича.

— Я не собираюсь его обманывать.

Зазвонил мобильный телефон — Анжела знала, что это Савраскин.

— Да! — радостно крикнула Анжела.

— Слышно? — уточнил он. — Сейчас…

Заиграла музыка. Кто-то играл на рояле.

— Я к композитору заехал. Это главная тема, слушай…

Музыка заиграла громче. Должно быть, трубку поднесли к самым клавишам.

Анжела слушала, закрыв глаза.

— Да… — задумчиво произнесла Кира Сергеевна. А про себя подумала: «Какие там миллионы, когда любовь…»

Николай разгуливал по Парижу. Искал подарок Анжеле.

Ей должно было исполниться двадцать. Второй юбилей. Самое начало.

Николай скучал. Даже не так: Анжела постоянно в нем присутствовала. Даже если бы он решил провести романтический вечер с француженкой, они сидели или лежали бы втроем: он, француженка и Анжела.

Николай зашел в ювелирный магазин и выбрал кольцо с бриллиантом. Его жена Елена любила повторять: «Бриллиант меньше карата — это не любовь».

Николай купил платиновое кольцо с бриллиантом, выступающим из гнезда, как вишневая косточка. Белый матовый металл, прозрачный граненый бриллиант, никаких посторонних красок. Простота, чистота и шик.

Николай представил себе, как озарится личико Анжелы.

Кольцо было дорогое, стоимостью с хорошую машину. Но дела Николая шли в гору. Парижские переговоры тоже удались. Экономить не имело смысла. Когда же их тратить, эти деньги, если не сейчас. И на кого их тратить, если не на Анжелу.

Анжела — часть его, Николая. И, тратя на Анжелу, он, в сущности, тратит на себя. Оплачивает свое счастье.

Утром Анжелу разбудил междугородний звонок. Николай звонил из Парижа, чтобы услышать ее голос и послать свой голос.

Анжела хрипло спросила:

— А сколько время?

— Надо говорить «который час», — поправил Николай.

— У меня семь, у тебя девять.

Анжела молчала. Она не знала, о чем с ним говорить. Вернее, знала, но не могла решиться.

— Я приеду завтра вечером, — сообщил Николай.

Анжела не отреагировала.

— Ты что молчишь? — встревожился Николай. — У тебя все в порядке?

Анжела молчала. Потом проговорила:

— Плохо слышно…

— Ну ладно, — прокричал Николай. — Приеду — поговорим…

Анжела нажала отбой и почему-то долго смотрела на руку, державшую трубку.

Потом взяла листок бумаги. Села к столу. Написала: «Я полюбила. Я ушла».

Анжела долго смотрела на свою записку.

Она уходила потому, что с Савраскиным ей было интересно, а без Савраскина — пустота. Какой был бы ужас, если бы они не встретились… Они были поставлены на одну программу: физическую и духовную. Они — как два глаза на одном лице. Можно жить и с одним глазом, но меньше видишь. Неудобно и уродливо.

Савраскин воспитывал Анжелу. Говорил: БЫТЬ и ИМЕТЬ.

Можно БЫТЬ и ничего не иметь. И все равно БЫТЬ.

А можно все иметь и не быть. Анжела внимала, глядя Савраскину в самые зрачки. У Савраскина вырастали крылья. Он, как Пигмалион, лепил свое творение и влюблялся в свое творение.

Были, конечно, неудобства. Например, Савраскина несло, и он кидался словами, как камнями. Но, как говорили в группе: «Он говнистый, но отходчивый». Отходил быстро, как чайник, выключенный из розетки. Эти перепады утомляли, но ведь не бывает человека без недостатков…

Консьержка видела, как в час дня Анжела вышла из дома, катя за собой чемодан на колесах. Ее ждал невзрачный парень в кургузой курточке и грязных джинсах. Они на пару затолкали чемодан в багажник машины, тоже кургузой и грязной. Сели и укатили.