Виктория Токарева - Одна из многих

Пятилетняя внучка Катюлечка была центром стола. Она была главной, и все понимали, что она главная.

Семья усаживалась вокруг огромного овального стола. Три поколения: старики, дети, внуки. Все патриархально, чинно.

Все любили друг друга, и все страдали. Старики — от старости и болезней. Молодые — от зависимости и неопределенности.

Лена и Николай — от сердечной недостаточности. Обоим не хватало любви. Старая любовь — износилась до дыр, а новая — не пришла, и неизвестно…

И только Катюлечка была всем довольна. Ее любила куча народа, и каждый готов был отдать за нее свою жизнь. Все, как в сказке.

Прошлая хозяйка Диана никогда не разговаривала с Анжелой по душам. Только по делу.

А новая хозяйка Лена — наоборот: «Брось ты эти тарелки, посиди со мной».

Анжела понимала: выслушивать — это тоже часть работы, такая же, как стирка, уборка и готовка. Лена раскрывала свою душу, как захламленный шкаф, а Анжела должна была перетряхивать залежавшееся и сортировать: что на стирку, а что в помойку.

У Лены было два лица. Одно — с улыбкой, и тогда лицо светилось как солнышко. Другое без улыбки, тогда было видно, что верхняя губа кривоватая и злая.

Анжела, как правило, стояла у плиты. Следила за процессом. Лена с чашечкой кофе — у стола.

— Ты вообще ничего… — размышляла Лена. — Но чего-то не хватает. Я все думаю: чего тебе не хватает? Денег.

— Спасибо, я всем довольна, — отзывалась Анжела.

— Нет, не зарплата. Я имею в виду: макияж, имидж… У тебя имидж Золушки. А должен быть имидж принцессы.

Анжела не знала, что такое имидж, но догадывалась.

— А чем отличается Золушка от принцессы, кроме платьев и хрустальных башмачков? — интересовалась Анжела.

— Выражением лица. А выражение лица зависит от культуры. От количества прочитанных книг.

— Это дело наживное, — замечала Анжела.

— Как сказать…

Лена шла к бару, доставала коньяк. Добавляла в кофе.

— Я молодая ужасно хорошенькая была. Не веришь?

— Почему? Вы и сейчас хорошенькая. Вам больше тридцати никогда не дашь, — уверяла Анжела.

— Когда я была в твоих годах, меня даже милиционеры на улице останавливали.

— Документы проверяли?

— Какие документы… В то время Москва чистая была: ни терактов, ни кавказцев…

— А зачем останавливали?

— Посмотреть. А один молоденький милиционер в плечо поцеловал.

— Надо же…

— Коля любил меня, с ума сходил. А однажды случилось несчастье. Старшая Леночка упала с балкона и почти умерла. Клиническая смерть. Я молилась, не вставая с коленей, и отмолила у Бога. Леночка — отмоленный ребенок. Но я тогда весь год не спала с мужем. Не могла.

— Понятно…

— А он не понимал. Завел себе любовницу — секретаршу в посольстве. Мы тогда в Париже жили.

— В Париже? — поразилась Анжела.

— Ну да… Коля был мидовский работник.

— Какой?

— МИД. Министерство иностранных дел. Молодой специалист. Тогда все стремились попасть за границу. Обратно везли шмотки, технику. Продавали, на это жили. Но разве это были деньги? Вот сейчас — деньги. У нас есть все. Даже собственный остров в Дании.

— А зачем вам остров? Вы же не робинзоны? — удивилась Анжела. — Одному на острове страшно.

— Почему один? Коля туда заезжает с друзьями. Они целый самолет молодых телок привозят.

— Там что, нет говядины?

Лена не ответила.

— Подай рюмку, — попросила она.

Анжела подала хрустальный стаканчик. Стояла в задумчивости.

— А откуда столько денег? — спросила она.

— Это долго объяснять, да ты и не поймешь. Одним словом: приватизация за копейки. Счастливое стечение обстоятельств. Потом мы вернулись в Москву. Ему стало не до любовниц. Бизнес пошел. Успевай поворачивайся. Деньги затягивают, как наркота. Чем больше имеешь, тем больше хочется. Деньги — это свобода. Где хочешь, там и живешь. У нас есть дом на море, в Сен-Тропе. Сидишь на террасе, куришь, а окурок в море бросаешь. Терраса прямо над водой, как корабль. На горизонте солнце заходит, в море погружается, медленно… Какие краски… Вечерняя заря.

— У нас в Мартыновке то же самое, — согласилась Анжела.

— Это вряд ли… Мартыновка — не Сен-Тропе. Там совок, а здесь многовековая цивилизация.

— Но ведь солнце одно и то же, — возразила Анжела.

— И солнце разное, — сказала Лена, глядя перед собой.

Анжела не стала спорить. Сняла пену с закипающего супа.

— А год назад он меня бросил, — сообщила Лена.

Анжела обомлела.

— А потом вернулся, — продолжала Лена.