Виктория Токарева - Дерево на крыше

Александр, как оказалось, явился самым большим потрясением ее жизни, и она писала только об этом: о несчастной любви. Бесконечно тасовала колоду, именуемую «Александр». Критики определили ее тему: «Тоска по идеалу».

Если бы не Александр — не было бы темы. И может быть, не было бы книг. Но книги появлялись одна за другой, их расхватывали, как блины со сковороды, потому что каждый человек переживал в своей жизни нечто подобное. И надо заметить, что переживания, связанные с любовью, самые глубокие. И девяносто процентов самоубийств — из-за любовного крушения.

Александр вычерпал Лену, разграбил, заставил страдать. Но эти страдания оказались конвертируемы, как золото. Она переплавила страдания в творчество. Стала знаменита и независима.

Не будь Александра, магнит ее таланта притянул бы другие темы. И не надо было бы так дорого платить за успех. Но это не проверишь. И уже ничего не переделаешь. Все так, как есть.

Однажды Александр позвонил Лене. Она узнала его и удивилась, но скрыла удивление.

— Я любил только тебя, — сказал он будничным голосом. Без подъема. Значит, был трезвый.

— Воздух твои слова, — ответила Лена.

— Но ведь воздухом дышишь и живешь…

— Это да… — согласилась Лена.

Действительно, Александр не ушел из ее жизни окончательно. Он был растворен в воздухе. Она им дышала.

Настоящее чувство, как древние раскопки, переходит со временем в культурный слой и лежит в глубине под слоем земли. Вроде бы нет ничего, а копнешь…

— Как ты живешь? — спросил Александр.

— Без вранья и без солнца, — созналась Лена.

— У тебя есть все, — не поверил Александр.

— Кроме тебя.

— И я тоже есть у тебя.

Лена промолчала. Когда-то она это уже слышала. Так уже было когда-то. В прошлой жизни. У французов это называется «дежа-вю».

— И что с этим делать? — спросила Лена.

— С чем?

— С тем, что ты у меня есть.

— Ничего не делать. Знать.

Последние полгода Иван обитал в Швейцарии. Собирал материалы, связанные с русской революцией. Эту командировку устроил отец, а точнее, друг отца Егорычев, у которого были связи.

Иван жил в Цюрихе, в маленькой гостинице. Хозяин гостиницы — приветливый немец. Обслуга — две китаянки.

Иван посещал кафе, в котором бывал нестарый Ленин, в расцвете сил. У Ленина была приятная внешность — смесь немки с калмыком. Редкий и неожиданный коктейль.

Швейцария не имеет собственных гениев. Здесь нет своих вершин. Но Швейцария создавала особую среду для развития чужих идей. Чужие идеи падали в эту землю, как в плодородную почву, и взрастали могучими побегами.

Считается, что в Швейцарии скучно. Но скучно тем, кому нечем заняться. А у кого есть дела — Швейцария лучшее место для работы.

По воскресеньям Иван устраивал себе выходной. Он брал у хозяина велосипед и колесил по Цюриху вдоль и поперек.

В этот раз он ехал вокруг Цюрихского озера.

На берегу — лежбище наркоманов. Они лежали неподвижные, как тюлени, спокойно глючили, никому не мешали, и им никто не мешал, не приставал с нравоучениями. Хочешь наркоманить — твое дело. Твоя жизнь.

Машины пропускали велосипедиста. В Цюрихе — драконовский закон: если водитель собьет человека — будет платить до тех пор, пока пострадавший не вылечится. А если собьет насмерть — будет содержать его семью пожизненно. Неприятно, но справедливо. Поэтому машины предупредительно останавливаются и пропускают: проходи, будь любезен… Кому охота содержать чужую семью.

Иван любил колесить по городу и слушать музыку. Это было как танец: движение, ритм, божественный порядок звуков. Включалась мечта, совесть не мучила. Энергия движения и гармония. Хорошо!

Иван свернул на улицу Бель-вю — шумную и суетную. Он решил нырнуть в переулок, подальше от человеческого муравейника.

Иван резко повернул руль, сделал зигзаг в сторону, и…

Дальше ничего не было.

Сидящий за рулем пожилой швейцарец ничего не успел понять. Он ехал по своим делам, соблюдая все правила уличного движения, не превышая положенной скорости, и вдруг… именно вдруг, откуда ни возьмись под его колеса влетел велосипедист. Удар! Грохот. Велосипед смял капот машины, а молодой велосипедист воспарил в воздух, раскинув руки, как крылья. Описав в воздухе широкую дугу, велосипедист упал на асфальт.

Пожилой швейцарец выскочил из машины. Мальчик лежал и смотрел в небо. Его лицо было светлым, почти счастливым. Рядом валялся маленький приемничек с наушниками. Оттуда выплескивалась нежная музыка.