Николай Строковский - Вешний цвет

Китайские девушки, стоя у ограды, со смехом бросали монетки, оживленно разговаривая.

Когда говорят китайские девушки, кажется, что на рассвете щебечут в роще птицы.

Да… Она хорошо подметила! Известно ли Ксене, что означают китайские имена?

Кое-что слыхала.

Он рассказал. Многие имена показались ей поэтичными. Например, Юе (луна) или Лань (орхидея). И У мальчиков: Сяо-фу-ци (любимец судьбы), Сяо-лун (маленький дракон). Маленький дракон! Забавно.

Он сказал, что её, Ксену, в Китае, наверно, назвали бы Чу! Жемчужина!

Ксена рассмеялась.

Какая она жемчужина! Она скорее — Сяо-лун! Маленький дракон.

А что же будет потом? Потом будет… Большой дракон!

Весна наступила. Молоденькие листья каштана сложены вдоль черенка, словно крылья летучей мыши. Они похожи на летучую мышь. Уже и липы начинают выпускать листочки, сначала на нижних ветвях. Оки ярко-зеленые, с желтизной, почти прозрачные, а на верхушках — еле заметные, крохотные. Буйно цветут вишни, черешни, абрикосы и алыча. А на кустах сирени — фиолетово-чернильные шарики.

Последний день…

Сыграет ли он на прощание?

Ей хочется музыки?

Хочется послушать его.

Они сели на скамью.

Сергей Фомич сказал, что сыграет ноктюрны Листа. И все, что помнит. Хотя многое выпало из его репертуара он мало играет, некогда. И не всегда есть настроение. Нужна систематическая работа. Это — область, не прощающая невнимания. И — очень мстительная! Значит, последний день?

Завтра утром поезд увезет его в неведомую ей Хакассию. Он так соскучился по дому…

Ксена подумала, что она не испытывала тоски по дому, что послала одну открытку — о «благополучном приезде». Ничего не писала подругам, хотя обещала. И Антону… Ходит, должно быть, каждый день на главпочтамт, с надеждой смотрит в окошечко… Антон…

Вспомнила только сейчас.

Для других было ясно, чем кончится их дружба. Но не для нее. Теперь он находился за тридевять земель, и лицо его виделось в тумане. О чем она задумалась?

Ни о чем.

О друге?

Нет. Ничего серьезного. Она не скрывает. Обыкновенные товарищеские отношения, хотя Антон и подруги считают иначе.

Она не смогла избавиться от ничем не объяснимого чувства не то обиды, не то зависти, что он соскучился по дому, значит — по Лене и Машеньке, и не дождется, когда будет там, в своей Хакассии. И ничего ему здесь не жаль…

Вернувшись в санаторий, Ксена долго сидела на балконе своей комнаты, пыталась читать, но содержание прочитанного сразу забывалось, ничто не привлекало ее внимания. Тогда она пошла на ванны.

Лежа неподвижно в воде, наблюдала за кругами, которые, как от паучков, расходились к периферии. Тугие пузырьки непрестанно прокладывали воду со дна и, поднявшись к поверхности, лопались. Порой вместо концентрических кругов, как их изображают художники, рисуя ту радиостанции, появлялись спирали, тонкие, словно граммофонных пластинках. Были и кометообразные, с крутым разворотом. Игрушечные волны набегали к круги, приятно щекоча.

Ксена смотрит на красный, синий и зеленый вентили, на часы, которые с тихим шелестом просыпают песочек через поясок, перетягивающий запаянную пробирку, смотрит на свое тело, розовое, в алмазах нарзана. Немного стыдно и приятно. Хочется подремать.

Веки отяжелели, смежились.

Но в дверь стучат. Входит няня.

Ксена встает. На воде десятки стружечных завитушек. Скользкое от пузырьков тело приятно вытереть мохнатой процедуркой. Бодрая, сильная, она идет в зал, ложится на топчан.

На полу в больших кадках — цветы. И на подоконниках — в вазонах. Резиновые листья фикуса чуть лоснятся от света, процеженного сквозь занавеси.

В зале отдыхают мужчины и женщины. Ксена поворачивается на бок. И прикрывает ноги голубой шерстяной кофточкой. Туфли ее стоят под топчаном.

Пять-десять-пятнадцать минут пролетают незаметно. Одни читают, хотя сестры ворчат. Другие мирно дремлют. Кое-кто похрапывает…

Дума? Тревога? Нет. Ничего. Может быть, лишь глубоко, где-то там укрывшаяся печаль.

Она любит зиму, любит, когда падает снег. Хочет, чтоб он падал еще и еще, гуще, мохнатыми хлопьями, — так нравится ей снегопад. В Киеве, правда, снегопады стали редки. Это скорее воспоминания детства. В канун Нового года и в первые дни января обычно в Киеве идут дожди… И с Деда Мороза течет краска..

Человек не может жить без друга. И хочется, чтоб этот друг, один-единственный умеющий понимать, чувствовать одинаково, был рядом, любовался притемненным светом фонарей, снежной метелью в воздухе, пронизанном электрическими лучами.