Михаил Веллер - Человек в системе

Красота — это идеальное качество материального объекта. Можно приватизировать объект, но невозможно контролировать его идеальное качество. (Мы не имеем в виду сейчас танцы рабыни для царя или решение теоремы.)

Красоту нельзя купить, украсть, сунуть в карман.

Красота неотчуждаема от любого, кто есть в ее зоне.

15. Однако о потребительском аспекте красоты говорить придется. Красивый конь, машина, девушка. Красота сулит дополнительное наслаждение от езды на коне, машине, девушке. Врете вы всё. Тщеславие вас заело.

Самые резвые и выносливые кони — отнюдь не самые прекрасные и гармоничные с точки зрения художника. Обводы кузова машины не гарантируют быстрой езды и приемистости. А красавица может оказаться фригидной дурой и сволочью.

Красота не есть гарантия потребительского качества. Красота самоценна. Наслаждение от пользования красивым предметом не соответствует степени ожидания. С привычкой красота волнует меньше, и потребительское качество ценится само по себе, вне упаковки.

Наслаждение от потребления предмета — и наслаждение от красоты потребляемого предмета — это не одно и то же. Потребительское наслаждение усиливается от любования, сопровождается любованием. Потребительское наслаждение возбуждается дополнительно сознанием красоты предмета. Потребительское наслаждение возбуждается дополнительно сознанием разносторонних отношений с объектом красоты, социальных, интимных, властных, собственнических.

Субъект стремится сблизиться и слиться с объектом красоты как можно ближе и всеми доступными способами. Красота влечет.

То есть:

Эстетическое и потребительское качество объекта — это не только не одно и то же в принципе, но и степени двух этих качеств различны.

Эстетическое и потребительское наслаждения, попадая в резонанс, взаимно усиливаются. Но отнюдь не всегда.

Высокое эстетическое наслаждение, предваряя низкое потребительское наслаждение, ведет к разочарованию. Ожидания не оправдались. Два рода возбуждения попали не в резонанс и взаимно частично гасятся. Так все классно выглядело, а на деле ничего хорошего. Хотя это тоже не всегда. Возможный вариант: «фигово, так хоть красиво». (Мужественный красавец оказался трусом и импотентом. Ну… хоть красивый…)

16. Возбуждение имеет свойство распространяться на соседние участки мозга. Воображение имеет свойство задействовать ассоциации. Красота впечатляет, возбуждает, ввергает в мечтательную задумчивость от восхищения до тоски.

Общее физиологическое воздействие красоты — возбуждение нервной системы: положительная эмоция.

И вот эта положительная эмоция носит совершенно неопределенный, абстрактный, неприкладной характер. Это для организма не характерно. Удовольствие — это, значит, от чего- то конкретного. И вот на уровне этой стереотипной взаимосвязи мозг ищет, с чем бы конкретным это удовольствие совместимо? Оно же не может быть не от чего? И тогда представления об этом удовольствии начинают переходить на области, смежные с объектом красоты. Если это женщина (мужчина), то ею надо обладать, торт — съесть, в машине — ездить, в доме — жить. Ибо это должно быть хорошо.

Эстетическое качество распространяется на возможные потребительские. Более того: эстетическое качество распространяется на общее качество объекта. Красивое не может быть плохим.

Красивое — синоним хорошего. Да! Наша внешность — наш единственный бесплатный агент по рекламе. Ну, а раз объект хорош — так и все его качества должны быть хороши. Он должен быть темпераментным, вкусным, быстрым и удобным.

Ну, это так просто. Когда мы что-то вот только что увидели — мы про него ничего не знаем, кроме того, что это красиво (в данном случае). Еще незнакомое — оно нам нравится и приятно. На данном этапе знакомства — оно нам только приятно и хорошо! Ну, вот это «приятно и хорошо» и распространяется в подсознании на объект в целом и все его качества.

…А потом плюнешь мерзким тортом в рожу подлецу, пнешь вонючую машину и взорвешь дом с приведениями.

17. В прекрасном из городов Ленинграде, сказочными белыми ночами, меж разведенных ажурных мостов, в романтичные юные годы и рядом с красивыми девушками, я не испытывал ничего, кроме раздражения. Мысль была дискомфортная, как репей: где же обещанное счастье?!

Эта неповторимая красота была сырая, роса была с городской копотью, кожа делалась влажной и грязной, предутренняя промозглость утомляла, кайф на балтийском ветру выветривался, сидеть на граните было холодно и твердо. Вроде на глаз и все так красиво — а вроде вообще ничего интересного и хорошего: лучше пить и веселиться в теплой комнате, глядя в окно на эту красоту. Вот эта невозможность получить от жизни удовольствие, хоть близко равное визуальной красоте, меня дико раздражало. Хоть видит око, да зуб ймёт дрянь какую-то.