Оксана Робски - Эта-Тета

— Гантели! — предложил я.

— Или гантели! — радостно согласилась Карина и тут же пририсовала в нижнем левом углу грушу времён Ивана Поддубного.

— А кто все эти мужчины? — спросил я, во-первых из любопытства, а во-вторых для того, чтобы Карина подумала, будто я ревную.

Она широко улыбалась и дразнила меня.

— Нет, правда, кто это? — настаивал я, эмоционально размахивая руками.

— Не шевелись! — строго посмотрела на меня Карина.

— Не буду позировать, пока не скажешь! — заявил я и нахмурился. И сощурил глаза. Как Бред Питт в «После прочтения сжечь».

— Ну ладно, не дурачься! — попросила Карниз. — Мне работать надо.

— Скажи! — настаивал я.

— Ты хочешь услышать это от меня? Ладно: это всё твои портреты! Доволен? Только не гордись слишком сильно. — Карина обиженно поджала губы.

Я немного удивился, но не подал виду.

— Я действительно хотел услышать это от тебя, — сказал я.

Карина улыбнулась.

Когда портрет был закончен — я узнал в нём волевой подбородок водителя, карие Каринины глаза, свои уши и чей-то внушительный нос, — мы сели пить чай.

— Этот портрет самый удачный, — сказала Карина.

— Из-за груши, наверное, — предположил я.

— Хочешь, он будет твой? Только если ты обещаешь повесить его над кроватью!

— Конечно! — с жаром откликнулся я. — Обещаю.

— Забирай.

— Прямо сейчас?

Она показала мне рукой: прямо сейчас.

Портрет был такой огромный, что с трудом влез в мою машину.

Дома я честно вбил над кроватью гвоздь и повесил портрет. Не стоит обманывать женщин по пустякам.

Мне пришлось попросить молоток у тёти Зои. Она, конечно, вызвалась мне помочь.

— На меня похожа, — прошепелявила она, глядя на портрет. — В молодости. Ох, и красавица я была!

— Ты, тётя Зоя, и сейчас ничего! — сказал я, водружая портрет на стенку.

— Ты уж не забирай её, когда переезжать будешь, — попросила она — Оставь на радость старухе.

Я пообещал. Карина мне на Тете ещё сто таких нарисует!

— Ура! Дубленки! — орал я, когда вышел на работу.

— Где дублёнки-то, молодой человек? — спросила тётка в каракулевой шубке.

— Там! — Я махнул рукой точно по сценарию менеджера.

Я прыгал и радовался: я зарабатываю деньги! Может быть, и до повышения допрыгаюсь. И тогда найму Карине учителя рисования. Я стал прыгать ещё выше. Нелегко работать — но надо!

Зазвонил телефон.

Я решил, что звонит Млей, но оказалось — Вова.

— Анжелина! — раздалось в трубке. Вова явно выпил.

— Ты что, забыл, как меня зовут? — холодно поинтересовался я.

— Анисья? — неуверенно предположил Вова и рассмеялся.

— Тонисия! — жёстко сказал я.

— Ох, какие мы злые! И какие страшные! Давай, дуй ко мне — гуляем сегодня! — хохотал Вова.

— Да пошёл ты… — сказал я.

— Чего?! — переспросил Вова сразу протрезвевшим голосом.

— У меня Карина есть, — сказал я. — Так что не звони мне больше, good bye!

И отключил телефон. Грубовато конечно, но пусть скажет спасибо, что по морде не получил.

Я купил несколько биг-маков, целый пакет картошки фри с кетчупом и даже парочку вишнёвых пирожков.

Один я съел по дороге.

Я принёс все это на свидание к Ха. Голодает ведь, наверное.

Ха очень изленился.

Но его худеньких длинных ручках и ножках появились угрожающие татуировки. Кроме «Бей Мусоров» на левой руке, правая нога, обутая в кед, была живописно разрисована колючей проволокой и обнажёнными девицами с длинными волосами.

— Мокруху шьют, — сказал он, увидев меня.

Я сочувственно кивнул и выложил на стол биг-маки.

— Что за хрень ты мне принёс? — Он брезгливо заглянул в пакетик с картошкой.

— А чего бы ты хотел? — виновато спросил я.

— Да у меня всё есть! — Он потянулся и зевнул. — Это вон вертухаям отдай, а то кризис, говорят, жалко их!

Ха кивнул на охранника за решёткой.

— Дай сигаретку! — попросил его Ха.

Охранник, оглянувшись по сторонам и никого не увидев, принёс ему сигарету и дал прикурить.

— Может, тебе сигарет принести? — предложил я.

— Да есть у меня всё… Можешь денег дать, чтобы в карты было на что играть, а то уже перед братвой западло!

У меня было всего семьсот рублей, я отдал половину.

— Ещё побег мне вменяют, волки позорные! — Ха ловко сплюнул на пол.

— Ну, в общем, тебе здесь хорошо? — спросил я для очистки совести.

— Неплохо, — пожал плечами Ха. — Но Зойку и подельников её порешу, как только откинусь!

Я немного испугался за тётю Зою. Хотя с другой стороны — сами виноваты.