Джей Рейнер - Доизвинялся

– Очень хорошо. Замечательно. Значит, «Дубы Уэлтонов», великолепно. – В руках у меня был блокнотик, и я попытался напустить на себя торжественный (как и подобает государственному деятелю) вид, пока карябал в нем несколько заметок. – Кто еще там будет?

Сатеш пожал плечами.

– Никого. Только вы и он.

– Вот как? Никаких других членов Комитета по репарациям за рабство? Никаких репортеров?

– Хотите погреться в лучах славы?

– Нет, нет. Я просто предположил, что Джеффрису и его комитету нужно как можно больше шумихи.

– Репортеры новостных каналов будут ждать в начале подъездной аллеи, – сказала Дженни. – Если мы пустим их внутрь, есть риск, что они контаминируют зону извиняемости.

Я с умным видом кивнул. До сего момента я даже не знал, что есть такая штука, как «зона извиняемости», не говоря уже о том, что ее можно «контаминировать».

– Что до извинения с глазу на глаз, то они прибегли к третьему следствию из законов Шенка, которое дает им право самим назвать своего представителя.

– И это Джеффрис?

– Он председатель комитета и потому логичный кандидат. Они особо подчеркнули, что не хотят превращать это в цирк с крупными делегациями с обеих сторон. Они хотят извинения с глазу на глаз, ты и Джеффрис, больше никого. Так мы и сделаем.

Я нацарапал еще пару строк в блокноте.

– Знаете, мне кажется, я действительно должен повидаться с Шенком. Узнать, как, по его мнению, следует подступиться к этой ситуации. И засвидетельствовать мое почтение.

Все разом резко втянули воздух, и я поднял глаза от записей.

– Неудачная мысль, – поспешно ответил Сатеш.

– И необходимости на самом деле нет, – сказала Дженни.

– Только зря время потеряете, – добавил Сатеш.

Я обвел их взглядом. Они улыбнулись успокаивающе мне, потом неловко беспокойно друг другу. Я положил блокнот на стол перед собой.

– Мне нужно время, чтобы подумать, – сказал я, опуская ручку в карман пиджака. – Совещание окончено.

Профессора я услышал до того, как увидел. Он жил на окраине городка Оливбридж, где начинаются склоны Катскилл в паре часов езды от Манхэттена, и когда я приближался к дому, адрес которого моя секретарь раздобыла у его издателей, по узкой лесистой дороге эхо разносило звон бьющегося стекла и рев мотора легковой машины. Шум так меня отвлек, что, сворачивая на подъездную дорожку, я едва не стукнулся бампером о бампер другой машины, как раз уезжавшей. Женщина средних лет с забранными в растрепанный хвост седеющими рыжими волосами, поджав губы, опустила боковое стекло, чтобы со мной поговорить. Я высунулся из окна своей машины.

– Вы туда едете? – спросила она, махнув на дом. Вид у нее был усталый, и она, казалось, стремилась поскорее отсюда убраться.

– Собирался. Если, конечно, это дом профессора Шенка. Она оглянулась через плечо, будто напоминала себе, откуда едет.

– Да уж, вы его нашли. – И повернувшись ко мне, быстро добавила: – Послушайте, дорогуша, окажите сам себе услугу. Развернитесь. Езжайте домой. Зачем же себя так мучить.

Я посмотрел на деревянный дом в конце поднимающейся на холм подъездной дорожки: тенистая веранда и вид на долину за кронами деревьев. Возле аккуратно сложенной поленницы был припаркован старый «кадиллак» цвета давленой сливы. Картина была вполне мирная.

– Наверное, все-таки заскочу на минутку, – сказал я. – Я издалека приехал.

– Если хотите мой совет, не останавливайтесь, езжайте подальше от этого места.

Она моргнула, ее пальцы забарабанили по рулевому колесу.

– Я сдам назад, чтобы вы могли выехать, – сказал я, и она благодарно кивнула.

– Учтите, я вас предупреждала.

Она так быстро вывернула с подъездной дорожки, что взвизгнули шины. Поставив машину рядом с «кадиллаком», я обошел осколки двух пивных бутылок на дорожке и поднялся по ступенькам к входной двери. Там я дернул за подвешенную возле двери цепочку, и у меня над головой звякнул колокольчик. Ответом была тишина.

Я окликнул профессора по имени. Ничего, только скрип половицы за массивной деревянной дверью. Присев, чтобы мои глаза оказались вровень с прорезью для писем, я еще раз негромко позвал:

– Профессор Шенк?…

– Стерва свалила? – Голос был хриплый, будто говоривший сорвал его криком. А еще, судя по тому, откуда шел звук, он, кажется, сидел на полу возле прорези для писем.

Я оглянулся на пустую подъездную дорожку.

– Дама, которая тут была?

– Дама? Да это сущая ведьма!