Марк Перах: Очень везучая женщина

На улице чёрный снег, уже подмёрзший, скрипел под каблуками.

— Нинель, ты что, оглохла? — кто-то окликал её в третий раз. Она оглянулась. На улице не было никого, кроме малорослого мужика, который стоял под тускло светившим фонарём и делал ей знаки руками.

— Вы меня? — устало спросила Алевтина.

— Что, не узнаёшь? Мужик подошёл поближе, и Алевтина увидела, что он был изрядно наклюкавшись. На его подпухшем лице косая ссадина от глаза ко рту указывала, что в этот вечер он не скучал ещё и до встречи с Алевтиной.

— Нинель, Нинель. Что ж ты, не помнишь? А ведь мы с тобой большую любовь имели, под лестницей, в той кабинке, а?

Алевтина не помнила его — разве их упомнишь, козлов?

— Не знаю я вас, — устало сказала Алевтина и повернулась — идти своей дорогой. Времени до последней электрички было хорошо если десять минут.

— Постой, — вскрикнул мужик и схватил Алевтину за локоть. — Обязана помнить, поняла?

— Пустите, — сказала Алевтина и попыталась выдернуть локоть. Если бы сетка с продуктами не мешала, она ещё не так бы дёрнула, она не терпела, когда её хватали.

— Я тебе пущу, стерва! Стой, когда говорят,— и мужик потянул Алевтину за локоть к себе.

— Мне на поезд надо! — погромче сказала Алевтина, и рванула локоть посильнее. Мужик схватил Алевтину второй рукой за полу пальто. Тогда, окончательно вырвав руку с сеткой из хватки мужика, второй рукой Алевтина пихнула мужика в грудь. Мужик охнул, отпустил её пальто и заплакал. Алевтина сделала шаг прочь от него, как вдруг мужик ткнул ей прямо в лицо острый и твёрдый кулак. Голова её загудела от удара, и во рту что-то острое швыркнуло по языку. Отпустив сетку, Алевтина поднесла руку ко рту и поняла, что мужик выбил ей два верхних зуба.

— А-а! — закричала Алевтина, — Нет! Нет! — в отчаянии она снова трогала кровящую десну. Её первый удар по мужику попал в его ухо, затем, вкладывая всё своё отчаяние в удары, она била его в грудь, живот, в Бога, душу, мать…

Мужик свалился лицом в раздавленный его весом ледок. Подхватив сетку, Алевтина побежала по пустынной улице.

В зале вокзала, на заплёванном полу лежали, сидели, стояли люди, люди, люди, и милиционер с блестящим красным лицом оглядывал всё хозяйским глазом. Она глянула на часы на стене и поняла, что последняя электричка уже ушла. Опустив плечи, Алевтина прислонилась к стене. Всё ещё не веря, она снова трогала рукой рот, всё ещё надеясь, что зубы окажутся на месте.

Звон в голове не проходил. Во рту саднило, и обломок зуба больно царапал язык. Сидеть здесь всю долгую ночь? Первая электричка пойдёт через шесть часов. Сил на это не было. Алевтина вытащила из карманчика внутри юбки смятые бумажки — одну двадцатипятирублёвку, одну десятку и одну пятёрку, разгладила их, и снова сложила вдвое. Медленно, колеблясь, она прошла в кассовый зал, где у касс была небольшая очередь — продавали оставшиеся, после удовлетворения брони, билеты на дорогой фирменный поезд “Россия” — он делал короткую остановку в её городе. Билеты были только в мягкий вагон.

Кассирша широко открыла глаза, глядя на окровавленные губы Алевтины, но ничего не сказала. Алевтина молча протянула деньги, и, не проверяя правильность сдачи, пошла на перрон, где обжигающий ветер гулял вдоль синих вагонов.

Поезд “Россия” с грохотом нёсся по чёрной колее. На спусках колеса взмывали в воздух и с клацаньем снова падали на рельсы. Вагоны раскачивались из стороны в сторону, стонали стальные рамы, бились мотающиеся двери. Рядом с поездом неслись по чёрному снегу жёлтые квадраты, падая под мосты и взлетая снова на пригорки. Впереди на электровозе машинисты, отделённые стальной перегородкой от остального состава, выкручивали ручки коммандо-контроллеров, до пола отжимали педали. Перед ними улетал вперёд искрящийся жёлтый полукруг, а дальше, из-за освещённого полукруга, набегала на поезд непроглядная тысячевёрстная тьма.

На полке вагона, подобрав ноги в намокших штопаных чулках, сидя, спала женщина средних лет, с разбитым ртом. Голова её моталась и билась о стенку, но она спала, не слыша ни ударов дверей, ни визга колёс, и не видя чёрной тьмы, уносящейся назад за обмёрзшими окнами.