Шандор Тот - Как дела, молодой человек?

- Жаль, что не закончил.

- Перед целым классом, господин учитель...

- Разумеется, это нелегко. Ты в самом деле не закончил?

- Сперва кое-что написал, а потом порвал. Это уже второй вариант.

- О чем же ты там писал? Что взрослые напускают туман?

- Вы сказали, что мы скрытничаем.

- А ты считаешь, что взрослые делают то же самое?

- Да.

- Прекрасно. Тогда скажи, где ты видишь, где ощущаешь... этот туман?

Я внезапно разволновался, вспомнил нашу домашнюю обстановку, это вечное ожидание взрыва и против собственного желания выпалил:

- Допустим... папа и мама ссорятся... ссорятся просто страшно. Кати и я все слышим. Что делать - не затыкать же уши! А папа глазом не моргнув заявляет, что у мамы болит голова...- Я смотрел на него вопросительно и видел, что он и половины не понял из того, что я сейчас говорил, хотя кивал головой и двигал на столе пепельницу.

- Но ведь это неправда! И папа знает, что я это знаю. Вот видите, сплошной туман...

- А с папой ты об этом беседовал?

- С ним об этом нельзя.

Фараон, конечно, предложил поговорить с отцом, но я отказался наотрез.

- Отец, наверное, считает тебя ребенком.

- Может быть,- сказал я.

- А что ты скажешь о своем художестве? - спросил он неожиданно, хотя я предполагал, что к этому он и клонил.

- Только одно... Спасибо... - Ох, каких мук стоило мне выдавить из-себя эти слова! - Любой учитель на вашем месте показал бы всему классу и потащил меня в учительскую; надо мной бы все гог... смеялись.

Несколько минут Фараон внимательно изучал мою физиономию, а меня прошиб пот. Он долго молчал.

- Твой рисунок - просто пошлость,- выстрелил наконец он прямой наводкой.

Еще бы! Я хотел улыбнуться, но, сообразив, что это выйдет не слишком натурально, счел за лучшее согласиться: пусть травит дальше. Между тем я старательно мял скатерть. Мои упражнения не ускользнули от внимания Фараона, однако замечания он мне не сделал. Какое великодушие, я был сыт им по горло.

- Не в моих правилах высмеивать людей. Но здесь нечто другое...

В это время вошла Зизи, и Фараон прикусил язык.

Она поставила на стол вазу с букетом свежих гвоздик. Фараон задумчиво смотрел перед собой.

- Зизи! - обратился он к ней, стараясь быть благодушным.- Не угостишь ли ты юношу чем-нибудь?

- Юношу? Конечно! Сейчас угощу.

Фараон вдруг застыл: должно быть, заметил, что Зизи переоделась; на ней был облегающий фигуру костюм, шею обвивал нарядный прозрачный шарфик.

Через полминуты она вернулась с тарелкой печенья. А мне вдруг стало не по себе: я видел, что Фараону уже не до меня, глаза его потемнели, превратившись в два огромных черных зрачка.

- Ты уходишь? - спросил он.

Зизи нетерпеливо, но довольно мило ответила, как обычно отвечают на дурацкие вопросы:

- Я иду к портнихе... Мое пальто готово. До свиданья! - и мимоходом клюнула Фараона в лоб.

- Если ты чуть-чуть подождешь, я тоже...

- Новости! - с неожиданной грубостью перебила Зизи.- Тебе там нечего делать. До свиданья, юноша! Привет маме.

- Благодарю! - Я вскочил и уставился ей вслед. Стуча каблуками, она быстро вышла.

Лица Фараона не было видно, передо мной сияла его лысая макушка; он сидел, странно ссутулясь и подавшись вперед. А я не знал, уйти или остаться.

Было мучительно тихо, и я ни о чем не мог думать.

Но вот Фараон поднял голову и сразу сообразил, что я кое-что заметил; тут-то, единственный раз в жизни, он повел себя, как все обыкновенные люди... еще и сейчас, хотя и задним числом, я не могу себе простить, что на какой-то миг растерялся. А когда пришел в себя, на меня уже было направлено смертоносное оружие.

- Садись! - сказал Фараон с угрозой. Потом пошарил в кармане, вытащил записку, поправил очки и с раздражением стал читать. Закончил он почти криком: - Итак, «сегодня в нашей программе: источник материнского молока!.. Иллюстрации к плакату!» - Он смотрел на меня в упор совершенно черными глазами.- Припоминаешь? Может, приобщить к делу открытку?

Я слышал лишь собственное дыхание, весь мир окунулся во тьму, струящуюся из глаз Фараона; тщетно пытался я сосредоточить мысль на том, откуда он мог узнать... Глаза его не давали опомниться, и он сразу, как опытный следователь, оглушил меня следующим вопросом:

- Ты видел эти открытки?

- Видел,- услышал я свой запинающийся голос.

- Вульгарная дешевка!

- Да,- сказал я, больше всего мучаясь оттого, что на миг растерялся. А Фараон завелся и кричал, как помешанный, и на его желтовато-белом лице резче проступили морщины.