Шандор Тот - Как дела, молодой человек?

- Нет... А я не гожусь?

- Почему же,- сказала она, улыбаясь влажными губами. - Но мне нужна физика для седьмого класса.

- Я поищу,- сказал я и судорожно проглотил слюну. У нее был пышный начес, а уши крохотные, как у грудного младенца.

- Ты один?-спросила она, опустила длинные черные ресницы и тут же завертела ногами.

- Да, - сказал я. И вспомнил, что в комнатах у нас все вверх дном и полно дыма от подгоревшей яичницы. - Сейчас принесу.

- Хорошо,- сказала она, но когда я уже шагнул из прихожей, вдруг передумала: - Подожди, я тоже зайду.

Я распахнул дверь, и она, не очень-то глядя по сторонам, направилась прямо к зеркалу и стала себя разглядывать, поднимая руки, как будто была совершенно одна.

- А где ваша маленькая качалка?- спросила она, оглядывая комнату.

- Вынесли. Ты в ней уже не уместишься,- сказал я.

- Я очень пополнела?- И, повернувшись ко мне, она вновь принялась себя демонстрировать.

- Пойду поищу физику, - сказал я. Больше я не мог, все плыло у меня перед глазами; я без толку тыкался по своей комнате, перекладывал книги с места на место, совершенно не соображая, что делаю.

- Андриш, скажи! Правда, что... я красивая?- Заткнув за пояс два пальца, она снова завертелась перед зеркалом. Я выглянул из двери, почувствовал, что краснею, а она спокойно ждала, что я отвечу.

- Ты сама это знаешь,- сказал я едва слышно. А ведь хотел сказать совсем не то и не так.

Она вошла в мою комнату и, пока я, как ослепший, рылся в книгах, ни на шаг от меня не отходила, и я ощущал ее аромат - то был запах летнего ливня. Она взяла алюминиевую коробку, которую я смастерил на уроке политехнизации, повертела в руках - работа, честно говоря, была корявая.

- Она еще не готова,--сказал я и хотел взять у нее коробку, но Аги потянула ее к себе и медленно отпустила. А мне в этот миг сдавило горло - мы были одни, во всей квартире ни души. Она это чувствовала прекрасно, но совсем не так, как я: она следила за моим лицом, как обычно делают дети, когда, отрывая у жука лапки, полны любопытства, шевелится ли он и как поведет себя без конечностей.

Мне казалось, что, если я попытаюсь выдержать ее взгляд, то глаза у меня просто выжжет.

- Поищу в другой комнате, - пробормотал я, хотя знал, что физика может быть только здесь.

Выдвинув наугад средний ящик комода, я вытащил трусики своей сестрицы, быстро затолкал их назад и глубоко перевел дух. Сейчас мне хотелось лишь одного: чтоб она поскорее ушла. И так неприятностей навалилось невпроворот, но, наверное, самая крупная - досада на самого себя: теперь-то мне было ясно, что Агнеш любит напористых, а я даже не осмеливался к ней прикоснуться. Но, может, она вовсе этого и не хочет... Откуда мне знать!

Ох, опять она у меня за спиной; скосив глаза, я увидел в руках у нее книгу о жизни австралийских аборигенов с полуобнаженной девушкой на обложке.

- Так вот ты какие книжки почитываешь...- сказала Агнеш.

- А что? Это же путешествие,- сказал я с досадой.

- Путешествие,- хихикнула она, сунув под нос мне меднокожую девушку. Затем, усевшись на диван, закинула ногу на ногу и принялась разыгрывать из себя гостью, занятую легкой светской беседой.- Знаешь, у меня из головы совершенно вылетела механика. Папа страшно сердится. Тебя тоже проверяют дома?

- Да что ты! Мои родители слишком заняты,- сказал я и пошел в свою комнату, так как вспомнил, что физика лежит в нижнем ящике письменного стола. Агнеш потащилась за мной как тень. Я дал ей книгу, она взяла, и я решил, что теперь-то, получив желаемое, она наконец уйдет.

Но Аги прислонилась к косяку двери и завела тот совершенно дурацкий разговор, который, к сожалению, не кончился добром.

Перед тем как начать, она как-то странно повела глазами.

- Почему у вас всегда такой шум?

- Шум?- Я подумал сперва о приемнике, но потом от лица у меня отхлынула кровь.

- Говорят, твой папа страшно ревнивый...

- Ничего подобного! Скорее наоборот...

- Да что ты? Ну и как? До того интересно, закачаешься! Никогда бы не поверила!

- Чему?

- Твоя мама такая хорошенькая! А та, другая, кто она?-спросила Аги, строго покачав головой.

- Что ты несешь! - Я просто захлебнулся от ярости.- Никакой другой нет!

- А разве не ты сейчас сказал, что папа твой не ревнует, а мама ревнует, потому что у папы другая?

- Ты лжешь! Ничего подобного я не говорил.

- Еще как говорил! Значит, я вру? Ах, так?

- Убирайся ко всем чертям! - грубо заорал я, ненавидя ее в эту минуту самой лютой ненавистью.

Она, не веря своим ушам, выкатила на меня глаза.