Владимир Баканов: Черное чудовище

Его не перебивали. Когда он замолчал, она сказала:

— Продолжайте.

Очень редко, но иногда такое случалось: попадалась женщина, чья нужда совпадала с его собственной. Однако здесь было другое. В голосе было что-то странное, но вовсе не чувственный отклик.

— Слушаю вас. Говорите.

Он попытался продолжить, однако ситуация смущала и раздражала его. Он снова остановился, и тогда она быстро произнесла:

— Не молчите. Говорите что-нибудь. Что хотите, я не возражаю. Но только не молчите!

Все не так. Он не понимал, в чем дело, и самым разумным было бы повесить трубку, но он распознал эту странность в ее голосе. Отчаяние.

— Мне необходимо поговорить с кем-нибудь. О чем угодно… все равно. Мне нужно… Хотите, я расскажу о себе? Мне двадцать один год, но говорят, я выгляжу еще моложе. Говорят, я хорошенькая. Мужчины говорят. И сексуальная. Вы ведь хотите поговорить об этом? Я буду слушать. Обещаю.

Он молчал.

— У меня темные волосы, — продолжала она, — и хорошая фигура. 88 бюст, 88 бедра, 57 талия, но можно затянуть еще тоньше. Хотите узнать, во что я одета? Практически ни во что. Халат и тапочки. И духи — французские, «Femme», что означает «женщина». Мне говорили, что это очень соблазнительно. Да, мне говорили.

Она глубоко вздохнула.

— Хотите еще? Хотите поговорить о моей личной жизни? Я не девушка. Это имеет значение? Были… двое или трое. Так, несерьезные увлечения. И еще один. Хотите узнать о нем? Его звали Вадим. Он любил со мной спать. Детали? Где и когда, сколько раз и как? Пожалуйста, я расскажу. Я лишь хочу поверить, что мир не пуст — что есть кто-то, где-нибудь…

— Мне кажется… — выдавил он.

— Не надо! Прошу вас, не надо… Это такая старая история, дешевая сентиментальная история слезливой писательницы. Я часто думаю — а что, если и я персонаж из этой истории? Мы все? Нет, только не вы. Вы настоящий, вы реальный. Иначе не может быть. Понимаете… он был женат, не ладил с женой, собирался ее бросить — развестись и жениться на мне. Вы ведь читали об этом, правда? И видели в кино и по телевизору. Так что, наверное, ничего и не было. Наверное, я что-то прочитала или увидела… или приснилось… Дурной сон. Люди не умирают от дурных снов.

Марк Григорьевич медленно шевельнулся, собираясь повесить трубку, ее голос становился все слабее и слабее. И вдруг она как почувствовала, что происходит, потому что он услышал ее крик: «Постойте!» и почти нехотя поднес трубку к уху.

— Вы здесь? — взмолилась она. — Вы ведь слушаете?

— Да, да, слушаю, — с трудом произнес он.

— Вы знаете, что тогда случается. Девушка обнаруживает, что у нее будет ребенок. И счастлива сперва, потому что она хочет, да-да, она хочет этого ребенка. Но потом девушка понимает, что он недоволен. Он обеспокоен. Это вызовет скандал. Это повредит ему.

А у него есть дочка. Они мало говорили о ней, и девушка не сознавала, насколько он ее любит. Вы понимаете, это и ей повредит. Нет, сперва он ничего не говорит. Но девушка видит, что он расстроен. И вот вместо того, чтобы любить человечка, зарождающегося внутри, она начинает ненавидеть, потому что от этого плохо ему. В конце концов именно она заговаривает об аборте. Ему сразу становится легче. Он просит, чтобы она не волновалась — он все устроит, за все заплатит. А это ведь все равно не человек, пока не родился. У них еще будет возможность иметь детей — потом, позже, когда все будет улажено, когда все будет как положено, правильно, без скандала и шума.

Она замолчала, и ему показалось — сейчас заплачет. Но она уже продолжала:

— Он сделал все, как обещал. Все устроил. И даже пришел навестить меня, принес цветы и ликер в шоколаде. Он забыл, что я не люблю ликер в шоколаде, но ведь нельзя же помнить все, правда? И он, наверное, был очень занят, думая о записке, которую собирался мне написать. Как все потактичнее изложить… Он подождал, пока я не оправлюсь. Она была очень хорошо написана.

Очень деликатно… Что такая ситуация заставляет человека взглянуть на вещи трезво. Что он зря мечтал о счастливом конце. Потому что Лена, его жена, никогда его не отпустит. И Ира, это его дочь, — для нее ближайшие годы особенно важны, скоро она пойдет в школу, нельзя допустить никаких потрясений. Да и он сам мне никак не пара, он просто меня недостоин. Конечно же, я найду себе другого, гораздо лучше. Заботливо, не правда ли?

Это было вчера. Я написала ему. Я умоляла прийти ко мне сегодня, по крайней мере позвонить. Я сказала, что буду ждать. А утром я подумала, что они могли уехать на субботу-воскресенье, и позвонила ему домой. Ответила его жена Лена.