Владимир Вафин - Чужаки

— Вон он, гладиатор, со своим заступничком. От радости аж светятся, — съязвил Мухтаров и кивнул в сторону Саньки и Влада.

— Загоношились, — тихо произнес Влад. — Сейчас будут языками чесать, даже подлянки строить начнут.

— А у меня сегодня спрашивали уже: «Кто тебе Влад Алексеевич? Чего он так за тебя старается?» — сказал Санька.

— Ну и что ты ответил? — поинтересовался Влад.

— Я сказал, что вы — мой друг.

— Ну вот, если я твой друг, тогда давай на «ты», хорошо? — улыбнулся он.

— Спасибо вам, то есть тебя, Влад.

Санька стоял в душевой, скинув казенную робу. На его обнаженном теле Влад увидел шрамы и покачал головой.

— Да, ты точно гладиатор.

Санька смутился и провел рукой по ложбинке на груди, где остался шрам от заточки Казбека.

Мать Саньки подписала акт, и они вместе с Владом вышли из приемника, чувствуя на себе недовольные взгляды и слыша ехидные замечания, брошенные им вслед.

Санька окинул взглядом убранную в золото березку, объятую багрянцем рябину, вздохнул полной грудью и поднял голову: там, в ослепительно синем небе, кружил белый голубь.

— Ну что, задыхаешься? — засмеялся Влад. — Вот он, глоток твоей свободы...

Санька взглянул на Влада, высоко подпрыгнул и, вскинув вверх правую руку, сжатую в кулак, прокричал:

— Свобода!

У ворот приемника, облокотившись на капот темно-синих «Жигулей», их встречали Женька с Аленкой.

— Аленка, я свободен! — Санька радостно бросился к ней и, сжав ее в объятиях, закружился на месте.

Женька хлопнул его по плечу.

— Поздравляю тебя, Санек! Все-таки вырвался ты из клетки.

Он обернулся к Владу и сказал:

— Ты знаешь, Владан, а я тебе все-таки не верил.

— Да я сам себе не так уж и верил, что смогу Саньку вытащить.

Санька подвел Аленку к Владу и ласково сказал:

— Влад, знакомься, это моя Ален! А это, Влад. Помнишь, я на острове тебе рассказывал про пояс Ориона? Это тот самый друг!

— Сань, а мы уже знаем друг друга. Спасибо вам, — она улыбнулась Владу и прижалась к груди Саньки.

— Видишь, Санек, как бывает. Привезли тебя в приемник одного, а вышел ты с другом, козлики-мозлики, — похлопал его по плечу Женька.

К Владу подошла мать Саньки и, слегка поклонившись, сказала:

— Спасибо вам большое. За сына спасибо.

— Да что вы, все нормально. Ну что ж, Санек, свобода свободой, но ты в ответе за себя и за нее. Береги себя и всех, кто тебе дорог. И вот еще что, — Влад улыбнулся, посмотрев на Саньку, на прижавшуюся к нему Аленку, и сказал: — Сына назовешь Владом.

Женька, Аленка и мать Саньки, попрощавшись, сели в машину. Санька подошел к Владу и крепко обнял его.

— Тебе пора, — шепнул ему на ухо Влад и отстранился.

Санька протянул ему открытую ладонь с выставленным вверх большим пальцем. Влад хлопнул по ней, затем крепко сжал ее. Санька отошел на шаг и посмотрел ему в глаза. В них читалось: «Береги себя». Влад с силой сдавил его вытянутую руку, и они одновременно разжали ладони.

Санька сел на переднее сидение машины, и все помахали на прощание стоявшему у ворот старшине.

Вскоре машина скрылась за ближайшим домом.

Войдя во двор приемника, Влад хотел было достать сигареты, но натолкнулся в кармане на какую-то бумажку. Вынув листок, он прочел: «Прошу уволить меня...» Он скомкал рапорт и бросил его в костер сухих листьев.

...В ворота приемника позвонили. Белая крашеная железная дверь распахнулась, и Влад услышал за своей спиной детский голос:

— Дядя Влад, здравствуйте!

Он обернулся, и на его лице появилась улыбка. Глаза светились радостью и добротой.

— Здравствуй, Максимка! — воскликнул Влад.

Максимка вырвался из рук инспектора и побежал ему навстречу. Влад подхватил его и прижал к себе.

— А ну-ка, быстро иди сюда! — раздался властный голос инспектора.

— Он уже никуда не пойдет, — спокойно и уверенно сказал Влад, — он теперь всегда будет со мной! Да, Максимка?

— Да, папа, — и Максимка нежно и трогательно прижался к щеке Влада.

1989—1990 гг.

— Мама, а че Артемка маленькие пельмени делает? — укладывая очередной пельмень на лист, пожаловался матери Денис, двенадцатилетний мальчуган со светло-русыми вьющимися волосами и большими лазурными глазами.

— Маленькие, зато вкушные, — с деловым видом заметил Артемка, младший брат, очень похожий на Дениса, только глаза у него были ярко-голубые.

— Он же только учится, — мягко ответила мать старшему сыну, продолжая раскатывать скалкой тесто. Ее всегда печальные серые глаза светились нежностью и добротой.