Евгений Даниленко - Ангелочек

Но хитрый Володя выбрал время, когда родители слиняли на юбилей к давнему общему другу. Не прошло получаса с момента, как гостья переступила порог, а она уже почти лежала, откинувшись на спинку дивана… Из магнитофона неслись хриплые вопли. И, более растревоженная, чем испытывающая подлинную страсть, малышка отвечала на затяжные поцелуи Володи.

В течение нескольких последующих дней от конструктора не было ни слуху, ни духу. На час обаяв красавицу, он чувствовал: еще раз выглядеть таким же неотразимым вряд ли удастся.

А малышка? Она, бедняжка, страшно переживала — сперва по поводу своей податливости на диване. Затем по поводу Володиного молчания.

“В. где ты? — однажды вывела она на листке бумаги, лежавшем на ее рабочем столе. — Позвони мне, позвони, — добавила малышка, как раз перед встречей с В. посмотревшая фильм “Карнавал”, произведший на нее, саму однажды испытавшую притяженье ВГИКа, глубокое впечатление. — Если я в твоей судьбе, — торжественно начертала малышка слова из песни, исполняемой героиней фильма, — ничего уже не значу, я забуду о тебе! Я смогу, я не заплачу!”

Все же в заключение данное произведение украсилось горючими каплями, сорвавшимися с кончика носа.

Через пятнадцать лет Володя, уже далеко не прежний пустомеля, засыпая после длинного рабочего дня, не принесшего как всегда, ничего кроме чувства глубокого удовлетворения, вдруг с ослепительной ясностью припомнил подернутую июльскими сумерками гостиную, диван, шею малышки, отмеченную родинкой. Сердце Володино сжалось… И больше ничего.

* * *

Тощая и пухленькая считали малышку до предела наглой. Зачастую возвращаясь в двенадцатом часу, она, не обращая внимания на спящих, включала свет и, стуча каблуками, расхаживала по комнате.

Скандалы по поводу невымытой посуды, взятого без спросу журнала…

Малышкины оппонентки, рассчитывая найти то ли партию, то ли смысл жизни, то ли еще какого рожна переместившиеся на асфальт с заливных лугов Прииртышья, не уступая сопернице в голосистости, проигрывали — в катании с злобными подвываниями по полу.

Поистине, этот коронный прием, изобретенный малышкой во время многократных разборок со старшей сестрицей, производил на менее темпераментных уроженок северных селений самое драматическое впечатление!

* * *

Однажды малышка забрела на фотовыставку в местном музее изобразительных искусств. Не то чтоб она испытывала интерес к фотографии. Просто музей располагался в одном из ампирных зданий, двери подъезда были украшены бронзовыми ручками и, сразу из вестибюля, наверх вела белая лестница, застеленная ковровой дорожкой...

В помещениях этого бывшего дома генерал-губернатора ощущались простор, чистота, солнечный свет лился в громадные окна.

Посетителей было мало. Вглядываясь в развешанные на стенах фото стариков, старух, лошадей, буханок хлеба, трактористов, гусей, самолетов, парашютистов, скверов, уличных фонарей, мостов, беременных женщин и непременных кошек и собак, они фланировали по залу.

Почувствовав общий тон, малышка переходила от экспоната к экспонату с молитвенным выражением лица, то приближаясь почти вплотную к какому-нибудь снимку, то отступая и, прерывисто вздохнув, переходя к следующему. Впрочем, будучи более сосредоточена на выполнении этих мизансцен, чем на содержании работ весьма тонких здешних фотохудожников…

Что нужды! Ей было хорошо в этом слегка облезлом дворце, и, ничем не нарушая заведенного ритма, она продолжала кружить по залу.

— Простите, — послышалось негромкое возле ее уха, и теплое облачко сладковатых духов коснулось лица, — я, наверное, вам помешаю…

Малышка обернулась. Перед нею стояла блондинка с короткой стрижкой, в голубом, под цвет глаз, платье. Пожалуй, золотых украшений на ней было многовато… Эту небольшую бестактность искупало выражение наивного грустного добродушия на лице незнакомки.

Не сходя с места, дева в голубом объяснила, что украдкой наблюдает за малышкой уже полчаса. И не может удержаться от того, чтоб не выразить ей своего восхищения. Поистине, нечасто в нашем городе встретишь так тонко, весьма тонко одевающихся девушек. Как идет малышке эта стрижка-каре… А манера держать себя — о, заслуживает самых высоких похвал!

— Я, зовут меня, кстати, Оля, понимаю толк в подобных вещах, поскольку учусь на худграфе и не чураюсь моделирования…

Разговаривая подобным образом, малышка и ее нечаянная новая знакомая покидают ампирный особняк.