Александр Кулешов - Повесть о спортивном капитане

Сутулясь, Николаев покинул кабинет, а Монастырский, тяжело вздохнув, приготовился принимать следующего посетителя.

В дверях возник румяный, бойкий паренек — электрик.

— Товарищ председатель, — затараторил он с порога, — пусть кладовщик лампочки дает. Он, гад, торгует ими, вот крест. Я уж два раза сам покупал, на свои трудовые, а он говорит — быстро перегорают, мол. У них срок есть. Они в норме перегорают. Я-..

— Погоди, погоди, — остановил его Монастырский. — У меня прием сотрудников по личным вопросам. А ты с какими-то лампочками! Сказал бы завхозу…

— Так три раза ему, глухарю, говорил! Что об стенку горохом, товарищ председатель. К вам-то по делу не пускают: нечего, говорят, председателя ерундой беспокоить. Вот я на личный и записался, свое гражданское право использовал. Что, нельзя? Иначе-то не попадешь к вам! Кому ж про лампочки тогда?..

— Ну даешь! — расхохотался Монастырский. — Значит, используешь свое гражданское право, чтоб бороться с бесхозяйственностью?

— Так он же, кладовщик, гад…

— Тихо, тихо, — перебил электрика Монастырский. — Чего бранишься? Ты где, в пивной или в кабинете председателя?

Он нажал кнопку интерфона.

— Слушаю, товарищ председатель, — раздался глухой голос.

— Иван Тихонович, распорядитесь, чтобы электрику выдали новые лампочки, а то, говорят, сотрудники в темноте на мебель натыкаются, — и он подмигнул пареньку, который весело подмигнул в ответ.

— На мебель? — глухо прозвучал в интерфоне удивленный голос. — Сейчас распоряжусь, товарищ председатель.

— Значит, покончили с твоим личным вопросом?

— Ага, спасибо. — Паренек радостно улыбнулся и исчез так же стремительно, как и появился.

Больше, к счастью, на прием записан сегодня никто не был, и Монастырский углубился в бумаги. За время его отсутствия их набралось немало.

Вот план проведения спартакиады общества для изучения, а вот план типовой спортплощадки для ознакомления, материалы к коллегии Спорткомитета приглашение на открытие районного Дворца пионеров, список для премирования сотрудников, проекты приказов об отпусках, выговорах, поощрениях… А вот письмо от старого фронтового друга, который упорно писал ему по служебному адресу, так как считал, что там письмо не затеряется. Несколько заявлений сотрудников с различными просьбами, бандероль — в ней книга знакомого журналиста с дарственной надписью. Еще приглашение, повестки для заседаний, проекты писем, которые следовало подписать…

Бывали дни, когда Монастырский подписывал или «расписывал», то есть направлял своим заместителям — начальникам отделов; до полутораста документов.

— А это что за зеленая бумажка в самом конце стопы?

Монастырский некоторое время с недоумением вертел в руках повестку из милиции. С чего бы? По какому такому делу? Может, Вольдемар с машиной что-нибудь натворил? Или пожарная инспекция штраф накладывает? Кто-нибудь из сотрудников в вытрезвитель попал?

Но почему ему? Он ведь не завгар, не юрисконсульт, не председатель месткома, черт возьми! Странно…

Город Сан-Диего в Калифорнии называют «Тихоокеанской жемчужиной Соединенных Штатов». Ох уж эти жемчужины! Венеция и Бейрут, Рио-де-Жанейро и Дакар… Жемчужины Средиземноморья, Атлантического или Тихого океана, Персидского залива, тропических морей… Право же, городов-жемчужин раскинуто по туристическим рекламным проспектам куда больше, чем осталосу настоящего жемчуга на дне морском.

Впрочем, Сан-Диего действительно красив. Под жарким солнцем сверкают, устремляясь к синему небу, редкие белые небоскребы, на синих водах заливов покачиваются белоснежные яхты. Золотистый песок ластится к крепким волосатым ногам широколистных пальм. Мотается по улицам и побережью соленый свежий ветерок, а вдали, в перламутровом океанском мареве, величаво, словно айсберги, проплывают гигантские лайнеры.

Нет, ничего не скажешь, Сан-Диего — красивый город! И курорт, и туристический центр. И, между прочим, центр спортивный. Прямо у границы города проходит государственная граница. Проехал, сам не заметив, несколько лишних километров — и ты уже в Мексике. Где все дешевле. Хозяйки отправляются туда на рынок и, загрузив багажники своих громадных «доджей» и «фордов» овощами, фруктами, всякой снедью, довольные, катят обратно в Соединенные Штаты, мысленно подсчитывая, сколько выгадали на разнице цен.

Те, у кого «доджей» и «фордов» нет, проделывают тот же путь пешком и радуются еще больше. Впрочем, есть и такие, кто в Мексику за продуктами не ходит, — те, у кого нет денег на покупки что дома, что в Мексике, что в Европе, что на Шпицбергене или еще черт его дери где! Невероятно, но факт: лишь две категории сандиеговцев не спешат в соседний мексиканский город Тихуана за покупками — нищие и миллионеры. У первых, как уже сказано, все равно нет денег, у вторых денег столько, что им все равно, где их тратить.