Улья Нова - Инка

В летние субботы Инка, набив сумку пледом и бутербродами, отправлялась на пикник к прудам, где, заслонившись от непрошеных взглядов журналом, сидела в сарафанчике, поглаживала щетину травинок, запивала бутерброды кровью малины и наконец-то выплескивала накопившуюся нежность – обнимала каштаны.

Она бродила по улочкам с облупленными зданьицами, разыскивая, нет ли среди них незнакомой, достойной и подходящей, чтобы поскорей затеряться. Но улочки были знакомые, шумные и пыльные. Инка разочарованно мыла в фонтанах виноград и ела его на ходу, рискуя свалиться с двадцатиметровой колодки босоножек.

Примерно раз в месяц, перебирая обширные залежи одежды, Инка мечтала о всяких нелепых поводах, которые заставили бы погладить и натянуть несколько пыльных и мятых платьев. При этом она аккуратно развешивала на балконе жакеты и проветривала старинное клеенчатое пальто прабабушки, мамину куртку разворачивала так бережно, словно имела дело с новорожденным котенком: чего доброго, старая болонья возьмет и рассыплется в пыль. Войдя в азарт, перебирала забытые сундуки, тумбочки на балконе и два чемодана с редкими украшениями. Вконец переутомившись примерять свои богатства перед зеркалом и сочинять разнообразные истории для себя в кружевных юбках и черепаховых браслетах, она укладывала все это обратно, комом распихивала с глаз долой. В изнеможении падала на диван, краснея при мысли, что бы подумал Звездная Пыль, серьезный человек, астроном, застав ее за столь легкомысленным занятием. Как бы критично он созерцал тот восторженный огонек в глазах, с которым она осматривала через лупу новую безрукавку из пушистого мохера. Как бы обиделся Звездная Пыль на ее бережное, трепетное изучение ожерелья из раковин. И заключил бы, что от нее ну совершенно ничему не научишься, ничем не обогатишься, ничего не осмыслишь, а так, потратишь попусту время и останешься, каким и был до знакомства с ней. От подобных открытий она рыдала весь остаток вечера, позабыв включить свет, а потом незаметно засыпала, не раздеваясь.

Поутру, проснувшись, она первым делом поднимала жалюзи, осматривала и поливала вечно нецветущую лилию, что все больше грустнела на подоконнике день ото дня. Перед завтраком она теребила пыльный узелок, роняла пару слезинок на ошейник, поводок, кисточку коротких мягчайших шерстинок и косточки своего почившего от простуды кролика. Будучи очень привязчивой, она берегла останки и, сохраняя верность светлой памяти тотема, даже рыбок не решилась завести. Иногда в рабочее время тягостной тенью набегало на ее лицо дикое, мучительное переживание – как можно сопоставить живого, белого кролика, пушистого, которого звать Кроль, и то, что его уже нет, как можно это понять и жить дальше легко и свободно, имея в сердце острый, тяжелый камень-скребок. От этого лицо Инки становилось темным и безжизненным, как небо, каким оно было задолго до рождения первой мало-мальской звезды.

Так обстояли дела Инки до того зимнего дня, когда под окна туристической компании подъехала какая-то старинная машина.

Подъехала, ну и пускай себе. Инка продолжала неподвижно сидеть за столом и краешком глаза скользила по монитору, там была цифровая фотография, которую Звездная Пыль отснял по Инкиной просьбе: ночное небо пересекала заснеженная дорога, Млечный Путь. Инка с восхищением брела по нему, тихо насвистывала в ракушку-амулет, наслаждалась невесомостью, покоем и межзвездной прохладой. Чувствовала она себя гигантом, шагающим через сотни световых лет, а может быть, и маленькой девочкой, которая беспечно прыгает на одной ножке, а вокруг – вихри звездной пурги. Коллеги между тем срывались с мест и с любопытством подтягивались к окну, они вставали сбоку, чтоб их не обнаружили с улицы, они шепотом обсуждали марку старинной машины и с восторгом разглядывали ее, предвкушая появление богатенького клиента. «Мерседес» им в ответ метал блики и бисер солнечных зайчиков, хорохорился, сиял бордовыми боками, и восхищенные менеджеры гадали:

– А я думаю, это к нотариусу, в соседний подъезд.

К затылку летела шутливая оплеуха:

– Да не спугни, и так с клиентами напряг.

– Ладно, сам знаешь, что к нам, вон и дверь хлопнула, все-таки лучше Новый год в тепле встречать, – верещали они.

Был декабрьский полдень. К этому моменту Инка с облегчением вздохнула, она наконец немного затерялась среди звездной метели, чуть-чуть забыла, кто она такая, где ее место и сколько она мается-скитается по жизни. Теперь, вернувшись на Землю, она смотрела с легкостью осчастливленного человека. Именно такой, улыбающейся, потеплевшей нашел ее вошедший в офис мужчина со смуглой кожей, с острием черной крошечной бородки под ярко очерченными губами и с роскошной прической, состоящей из множества жестких черных косиц, зачесанных назад. Он быстро обнаружил Инку хваткими, выразительными глазами и на чистейшем русском языке вкрадчиво и вежливо спросил, организует ли компания поездки по Золотому кольцу России.