Улья Нова - Инка

Инка скрыла появление кролика, но, наверное, она замешкалась или побледнела, а может быть, рубаха ее неприлично просвечивала, только все соседки, все, кто был в палате, перестали шуметь-переругиваться, перестали браниться на яркий свет, не гремели, не топтались, а затихли, застыли и уставились в Инкину сторону. Опять завязывается неудовольствие, снова в воздухе чувствуется неодобрение, уже, наверное, сложили коллективные мифы, а в душе каждая соседка явно готовится к выпаду. Снова Инка знай отражай экспансию, защищай себя и слабое светящееся, еловый чай, существо. Неужели соседки, чье зрение и раздражение обострены от материнства, заметили, как судорожно Инка прятала кролика под одеялом, а если нет, почему тогда все они застыли с пеленками, со стаканами в руках и смотрят в Инкину сторону. Не разберешь, что написано на их лицах – каракули домашней брани или древние, как мир, письмена, повествующие о борьбе за существование, о том, что большие рыбы едят малых, а богатые – бедных, что у всех – разные цепи на шее и разные пищевые цепи на столе. И еще написано много такого, где слова не властны, а властны лишь древние возгласы, заклинания и всхлипы.

А тут еще, то ли от волнения, то ли от причуд организма, ветер окутал Инку запахом цветущего мандарина, ароматами целой рощи цветущих лимонов и магнолий. Это тихий ветер гладит золотое поле, это голос, мягкий, знакомый до слез, дротиком пробивая сердце-мишень, шепчет Инке на ухо: «Возлюбленная моя, ты дурманишь не хуже, чем лист коки. Косы твои – молодой маис, груди твои – спелые ананасы, аромат твой – пачули и дикий каштан, твои пальцы – сахарный тростник. Движения твои теперь плавные и статные, льняная твоя рубашка просвечивает, тело твое – сладкое и белое, как кокосовое молоко, а смоль твоих волос – летняя ночь. Единственная моя, я пришел потому, что ты загрустила, потому, что не озаряешь улыбками день, а Виракоча твоей души тает в печалях. Высшая моя, я пришел, чтобы осыпать тебя лепестками магнолий и роз, колокольчиками, дикими гвоздиками и васильками. Я решился, пришел и больше никогда не оставлю тебя».

И летят на Инку нежные лепестки, маленькие полевые цветочки, сотканные Солнцем, вплетаются в Инкины волосы, осыпают плечи, льняную рубаху и пол у ее ног.

Соседки и нянечки замерли, только хлопают глазами, кто – со стаканом, кто – с яблоком, кто – с пеленкой в руке, у кого оголена правая грудь, у кого – левая грудь оголена и младенец на руках. Все замерли, с интересом тянут букет ароматов и выплетают из него свой: кто – гвоздики, кто – лимона, кто – магнолии или шиповника. Взгляды соседок уплывают вдаль, туда, где весна, туда, где ветер перебирает майские цветы, кажется им, что волосы – длинные и неостриженные, что тела девственны и нежнее лепестков, что не все еще встречи свершились, будет еще ясный, солнечный день, и таит он в своих створках как жемчужница – встречу.

Им в ответ улыбается Уаскаро в дверях палаты, что-то случилось с Заклинателем, сразу и не поймешь, не разгадаешь. Лицо его просветлело и сияет, а лучики-морщинки разбегаются от улыбки по щекам. Брови его не сдвинуты и тучи рассеялись, лицо его просветлело и сияет покоем, взгляд его не летит вдаль и шум городов не беспокоит криками и мольбами. Видно, прав оказался мастер Бузина, знаток бус и ожерелий, прав, когда говорил: «Ты ищешь Огнеопасного человека, а найдешь мужа. Ты ищешь ученицу, а находишь возлюбленную». Соседки, молодые матери с детьми на руках, и те взволнованы, с интересом, со слезами на глазах они поглядывают, как нежно обнимает смуглый красавец возлюбленную, волосы его черные падают на ее плечи и закрывают от чужих глаз поцелуй. Мечтательно вздыхают соседки, тихонько подмигивают друг другу и, не дыша, чтобы не спугнуть событий, следят, что будет дальше. С ними затихли и нянечки, каких только историй ни услышишь в роддоме, каких сплетен ни подслушаешь, по сравнению с ними любой телевизор – погремушка.

Уаскаро, Заклинатель Встреч, осторожно берет малыша на руки, первый ли это его сын или у него много детей, спросите сами, но сейчас лицо его светится радостью и покоем, а соседки по палате и нянечки растроганно всхлипывают и роняют на пол слезинки. Инка впервые чувствует, как натянулась материнская струна, Инка занервничала, пододвинулась, готовая подхватить, спасти родное существо, ведь оно цепляется за воздух ручонками и вот-вот снова затянет от испуга пронзительный кошачий концерт. Но Уаскаро, Заклинатель Встреч, знает не только искусство бережного обращения с людьми, знает он, как надо держать совсем маленького человека на руках. Смотрит Уаскаро на сына, и Море Имен шумит у него в голове, самые разные, таинственные и сильные имена всплывают на поверхность и, отвергнутые, исчезают в волнах, опускаются на глубину ждать своего часа. Смотрит Уаскаро в глаза маленькому человеку, ищет в Море Имен подходящее для него, но потревоженное море беспокойно шумит, волнуется, грохотом волн мешает сосредоточиться и прячет свои сокровища на глубине. Попробуй нырни в темные холодные глубины Моря Имен. Но Уаскаро бесстрашен, он видит в маленьких черных глазенках золотые самородки, он смело ныряет в Море Имен, царапает рукой по самому дну, ищет, как бы назвать маленького человека, и вдруг улыбка озаряет его лицо.