Кани Джеронимо: Beauty

Через минуту зазвонил телефон.

— Алло.

— Привет, — я услышал милый, застенчивый голос. Когда я его слышу, я всегда невольно улыбаюсь.

— Привет, малыш.

— Привет, — я слышал, как она улыбается. — Как у тебя дела.

— Хорошо. Как у тебя?

— Нормально, — она всегда так говорит, но стоит мне ответить так же, как она начинает приставать с вопросами типа «Что случилось?», «Что-то не так?» и подобная бессмыслица, на которую нет ответа. Но я люблю, когда она спрашивает у меня подобные вещи. Это значит, я ей не безразличен. — Эй! Чего ты молчишь?

— Я не молчу вовсе, — я улыбнулся ей в трубку.

— Что у тебя хорошего?

— Все у меня хорошо. Послушай, мы можем с тобой, сегодня увидится?

— Да. Я думаю да. Во сколько? — она всегда задает этот вопрос, и почти всегда, услышав мое предложение, меняет время.

— Давай в шесть.

— Нет. Давай в семь, — ну, что я вам говорил?

— Хорошо. Я буду ждать тебя возле твоего дома. Договорились?

— Договорились. Пока.

— Подожди! Не клади трубку! — я услышал короткие гудки. И мне опять ничего не оставалось, как нажать на синюю кнопку, с нарисованной на ней телефонной трубкой.

Надо было чего-нибудь поесть. Я разбил три яйца и сделал себе омлет с ветчиной. За время завтрака я решил, что одежду надо бы постирать. Не идти же мне, в самом деле, в грязных шмотках на свидание?

Запустив стиральную машину, я начал чистить свои черно-белые туфли. Если бы у меня была жена, я бы чистил и ее обувь, потому что женщины не должны этим заниматься. Им и так приходится много терпеть от своих выродков мужей.

После того, как стиральная машина закончила стирать мои джинсы и куртку, я закинул туда красную рубашку. Мама всегда меня учила, что никогда нельзя вместе стирать в стиральной машине вещи разных цветов.

Я развесил свою одежду на змеевике, в надежде, что она высохнет до вечера. Рубашку я взял гладить. У меня никогда хорошо не получалось пользоваться утюгом, но сегодня мне везет.

19:14. Девушки всегда опаздывают. Люди вообще опаздывают только тогда, когда уверены, что их дождутся.

Я сидел на бордюре и рассматривал свою обувь. Я купил эти туфли три года назад. Очень хорошие и удобные туфли. Они мне всегда очень нравились. Но пора купить новые. И джинсы тоже. Только вот одна проблемка: у меня нет лишних денег. Точнее сказать, у меня, их совсем нет. Ну почему всегда так? Я разве много прошу? Только новые джинсы и удобные туфли. И чтобы было, что поесть каждый день.

Она шла ко мне в белых брюках, темно синей рубашке и сиреневых кроссовках.

— Привет, — она снова улыбалась своей обворожительной застенчиво-милой улыбкой, которая медленно сошла с ее лица, когда она увидела мою разбитую, опухшую физиономию. — Господи, кто это сделал?

— Привет, — я тоже улыбаюсь. — Так, пустяки. Пройдет через пару дней.

Она потянулась ко мне, чтобы я ее обнял. Я всегда боюсь ее обнимать. Не потому, что она не красивая или что-то в этом роде. Напротив, вы никогда не видели ничего прекраснее этого ангела. Просто она — это чудо.

Имею ли я право на чудо?

Наверное, нет.

Никто не имеет права на чудо. Оно всегда само по себе.

Потому оно и чудо.

Я обнял ее, и мы простояли так секунд тридцать, но в тот момент все вокруг замерло, время остановилось для нас. Не знаю, как она, но в такие минуты я испытываю чувства блаженства, истинного счастья.

На автобусе мы доехали до вокзала. А оттуда пошли пешком гулять по всему городу.

— Красивый город, — говорю я. Она только улыбалась. Ей было хорошо со мной. Я это чувствовал. Не смотря на то, что мы мало разговариваем, ей со мной хорошо. А что касается меня, то я вовсе не люблю разговаривать.

Мы покормили уток белым хлебом, а потом присели на скамейку в парке. Я обнял ее, а она прижалась ко мне.

— Когда тебе надо быть дома? — в ответ она только пожала плечами и посмотрела мне в глаза преданными взглядом. Уже было темно, и я решил, что пора. Выйдя из парка, мы пошли по проспекту, а я продолжал ее обнимать.

— Поехали на автобусе! — от неожиданности я вздрогнул.

— Поехали, — говорю я, и мы сели в зеленый автобус номер «100».

Пока мы ехали, я смотрел на нее, а она, как ребенок, с неподдельным интересом рассматривала пробегавшие мимо пейзажи.

Я снова оказался около ее дома. Мы сидели на качелях, и они тихонько поскрипывали. Прошла минута, две, три, четыре…

— Ну, я пойду?

Этот вопрос сделал мне больно, но что я мог сделать? Я кивнул головой.

— Конечно, малыш.

Она встала и пошла. Пройдя метров двадцать, повернулась и прошептала одними губами: «УХОДИ». Я не двинулся с места. Она снова повторила: «УХОДИ». Я продолжал сидеть. Она повернулась и ушла. Лишь, когда она полностью исчезла в темноте, повернув за угол, я встал. Засунул руки в карманы.