Рэй Брэдбери - Мне грустно, когда идёт дождь (Воспоминание)

В жизни каждого бывает один вечер, как-то связанный со временем, с памятью и песней. Однажды он обязательно должен настать — он придет спонтанно, а закончившись, угаснет и никогда больше не повторится точь-в-точь. Все попытки повторить его обречены на неудачу. Но когда такой вечер приходит, он настолько прекрасен, что запоминаешь его на всю оставшуюся жизнь.

Такой вечер был у меня и нескольких моих друзей-писателей, и произошло это, ох, тридцать пять или сорок лет назад. Все началось с песни под названием «I Get the Blues When It Rains». [1] «Мне грустно, когда идет дождь» (англ.), песня Джерри Ли Льюиса. Слышали? Еще бы, если вы принадлежите старшему поколению. Молодежь может ДАЛЬШЕ НЕ ЧИТАТЬ. Большинство из того, о чем я буду рассказывать дальше, относится к тем временам, когда вы еще не родились, и связано со всем этим хламом, который мы складываем на чердак нашей памяти и не вытаскиваем до тех пор, пока не настанет тот самый особенный вечер, когда, порывшись в пыльных сундуках и открыв ржавые засовы, память достанет на свет все эти старые, затертые, но отчего-то милые слова, или дешевые, но внезапно ставшие столь драгоценными, мелодии.

Мы собрались в доме моего друга Дольфа Шарпа на Голливудских холмах, чтобы перед ужином почитать вслух свои рассказы, стихи и романы. В тот вечер там были такие писатели, как Санора Бабб, Эстер Маккой, Джозеф Петракка, Вильма Шор, и еще полдюжины других писателей, которые опубликовали свои первые рассказы и книги в конце сороковых — начале пятидесятых годов. Каждый из них пришел с новой рукописью, специально приготовленной для чтения.

Но когда мы вошли в переднюю Дольфа Шарпа, произошла одна странная вещь.

Элиот Греннард — один из писателей старшего поколения, принадлежавших нашей группе, который когда-то был джазовым музыкантом — проходя мимо рояля, тронул клавиши, остановился и взял аккорд. Потом еще один. Затем отложил в сторону рукопись, левой рукой взял басы и начал наигрывать старую мелодию.

Все встрепенулись. Элиот взглянул на нас поверх рояля и подмигнул, стоя, пока песня свободно и легко лилась сама собой.

— Узнаете? — спросил он.

— Боже мой, — воскликнул я, — сто лет не слышал этой песни!

И я начал подпевать Элиоту, а затем песню подхватила Санора, потом Джо, и мы запели: «I get the blues when it rains».

Мы улыбнулись друг другу, и слова зазвучали громче: «The blues I can't lose when it rains». [2] «Я не могу избавиться от грусти, когда идет дождь…» (англ.)

Мы знали все слова и допели песню до конца, а когда закончили, рассмеялись, и Элиот сел на стул и стал наигрывать «I Found а Million Dollar Baby in а Five and Ten Cent Store», [3] «Я встретил девчонку за миллион долларов в дешевом магазине» (англ.), песня Ната Кинга Коула. и мы обнаружили, что все знаем слова и этой песни.

А потом мы запели «China Town, My China Town», [4] «Чайна-таун, мой Чайна-таун» (англ.). а затем «Singin' in the Rain» [5] «Поющие под дождем» (англ.). — да, да: «Singin' in the rain, what a glorious feelin', I'm happy again…» [6] «…мы поем под дождем, как прекрасно, я снова счастлив…» (англ.).

После этого кто-то вспомнил «In а little Spanish Town»: [7] «В испанском городке» (англ.), песня в исполнении Гленна Миллера. «'Twas on a night like this, stars were peek-a-booing down, 'Twas on a night like this…» [8] «Это было в такую же ночь, как сегодня, звезды выглядывали с небес. Это было в такую же ночь, как сегодня…» (англ.).

A потом вмешался Дольф со своим: «I met her in Monterrey a long time ago, I met her in Monterrey, in old Mexico…» [9] «Я встретил ее в Монтеррее, это было давным-давно, я встретил ее в Монтеррее, в старой доброй Мексике» (англ.), песня в исполнении оркестра Пола Уйатмана, позднее ее пел Фрэнк Синатра.

Затем Джо запел во все горло: «Yes, we have no bananas, we have no bananas today», [10] «Да, у нас нет бананов, у нас нет бананов теперь» (англ.). которая за пару минут решительно переменила все настроение и почти неизбежно привела к тому, что мы запели «The Beer Barrel Polka» [11] «Полька пивной бочки» (англ.). и «Неу, Mama, the Butcher Boy for Me». [12] «Эй, мама, сын мясника просил моей руки» (англ.).

Никто не помнит, кто принес вина, но кто-то это сделал, однако мы не напились, нет, а выпили ровно столько, сколько надо, потому что главное для нас было петь. Мы просто балдели от этого.

Мы пропели с девяти до десяти вечера, и тут Джо Петракка сказал:

— Ну-ка, расступитесь, сейчас итальяшка будет петь «Фигаро».

Мы расступились, и он спел. Мы стояли очень тихо и слушали, потому что оказалось, у него необычайно хорошо поставленный и приятный голос. Джо исполнил арии соло из «Травиаты», немного из «Тоски», а в завершение спел Un bel di . [13] Ария из оперы Пуччини «Мадам Баттерфляй». Все время, пока он пел, глаза его были закрыты, и, закончив, он открыл их, удивленно огляделся и произнес: