Максим Чертанов - Королёв

Как бы то ни было, истины мы никогда уже не узнаем. Единственное, что нам известно: именно в те минуты наш наблюдатель при исполнении своих служебных обязанностей погиб, а К. вспоминал впоследствии: «Я подошел, увидел и зажмурил глаза. Понял: если открою и буханки нет, значит, и меня, считай, нет… Открыл глаза — буханка лежит…»

Что можно к этому добавить? Многие земные исследователи (а вслед за ними и некоторые из наших) ставят под сомнение не только рассказ К. о буханке хлеба, но и то обстоятельство, что К. мог пройти пешком хотя бы небольшой отрезок пути из лагеря — никто не отпустил бы заключенного одного. Однако у меня нет оснований не доверять словам К., как и последнему отчету погибшего наблюдателя. А скептикам я хотел бы заметить, что многие земные исследователи сомневаются даже в том, что на Марсе есть жизнь…

Дорогие земляне, вряд ли я смогу что-то новое для вас рассказать о том, что происходило дальше: об этом я знаю в основном из наших официальных источников, которые, в свою очередь, ссылаются на ваши. «Индигирка», пароход, на который К. так стремился попасть, сбился с курса и затонул в штормовом проливе; начальник Вертухаев не позволил капитану судна открыть трюмы, где находились больше тысячи людей, и все они погибли в этих железных гробах.

Следующий отрезок жизни К. проследил наш новый наблюдатель, наконец-то присланный на место погибшего, и я могу лишь кратко пересказать основное содержание его отчетов (в которых, к нашему всеобщему огорчению, очень скоро начали проявляться те же мрачность и желчность, какими отличались донесения бедного Льяна: не могу объяснить это ничем иным, как депрессией, что неизбежно настигает одинокого путника во время длительных странствий на чужбине).

Итак, наблюдатель нашел К. в порту, где тот, ничего не знавший о гибели «Индигирки», безуспешно пытался добиться, чтоб его переправили на материк. Вскорости (не без небольшого содействия наблюдателя) К. удалось на рыбацком судне добраться до одного большого города, затем до другого; к этому времени он совершенно обессилел и больше походил на труп, чем на живого человека, и один из тамошних начальников, будучи уверен, что видит пред собою труп, то ли из жалости, то ли из научного любопытства отправил этот труп к местной женщине-врачу, которая, по слухам, «и не таких ставила на ноги». По словам наблюдателя, в первые дни К. был так слаб, что едва ли понимал, где находится.

— Ты пей, пей…

Женщина (руками нежными, хоть они и были все в мелких трещинках) приподняла голову К., поднесла к его губам чашку с зеленоватым варевом.

— Что это?

— Трава. Целебный отвар. Все лето собирала, сушила… Пей, тебе нужно.

— Горькая…

— Горькая! В траве сейчас — твоя жизнь. Пей…

— Трава… трава зеленая… и там такие… зеленые колокольчики поют: динь-динь, динь-динь…

— Ах ты, господи, опять он бредит.

— Я был на Марсе — там…

— Ну, что мне с тобой делать? А? Пей давай… Лекарств-то не дают нам — одна трава…

Что было потом? Когда выздоровевший К. прибыл в Москву, на вокзале его встречали ли не мать и не жена, а машина с Вертухаями, доставившая его не домой, а в теплую и светлую тюрьму. Там он, как в юности, Работал Даром и был почти свободен.

Когда его жене наконец позволили прийти к нему на свидание, она привела с собой его маленькую дочку, и та, увидев тюремного надзирателя, сказала: «Папа…»

Окончательную свободу дал ему через несколько лет все тот же Б.

Но до самой смерти К. пытались заставить делать не те ракеты, что летают в космос и ищут там жизнь, а другие, которые убивают ее.

Было бы по меньшей мере неучтиво с моей стороны пуститься объяснять вам, дорогие земляне, что же такого великого сделал К., и напоминать вам о его дальнейшей судьбе: подробности его стремительного взлета известны вам куда лучше, чем мне. Скажу только, что нет другого землянина, которого мы чтили, любили и оплакивали бы так, как его; мы нежно любим вашу планету, вырастившую такого человека, и сейчас, в преддверии его 300-летнего юбилея, мы страстно надеемся, что вы наконец прилетите к нам, чтобы мы могли сказать вам слова нашей любви и тепла.

Так почему же до сих пор ваши многочисленные экспедиции — увы, непилотируемые! — не обнаружили на Марсе жизни? Прежде чем ответить на этот вопрос, мне хочется рассказать один случай из жизни К., о котором вы, может быть, забыли. Однажды, когда ваши ракеты уже совершали полеты в космос и даже готовился полет на Луну, обнаружилось, что ракета имеет лишний вес. Какие-то приборы нужно было с нее убрать. К. стал расспрашивать своих подчиненных Инженеров о назначении каждого прибора, но все они оказывались необходимыми. Наконец дошло дело до аппарата, с помощью которого его изобретатели рассчитывали определять наличие на космических объектах жизни или отсутствие ее. Заинтересовавшийся этим аппаратом К. велел, чтоб его установили на главной улице поселка, где жили и работали Инженеры. Аппарат целый день простоял в окружении энергично снующих туда-сюда людей, собак и кошек и в заключение отрапортовал, что жизни в поселке — нет. Тогда К. распорядился снять аппарат с ракеты.