Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973

По тому, как он смотрит на нее, по его глазам — блестят как-то по-новому — догадалась: знает он, где она пребывала сегодня, в четыре тридцать дня, — лежала обнаженной на кушетке в «пожарной» квартирке мистера Гэдсдена.

Кристофер упорно молчал, и в этом молчании каким-то образом проявлялась его власть над ней; он не отрывал от нее взгляда.

— Само собой, — Полетт начинала нервничать, — если вам не хочется идти на вечеринку — я, конечно, понимаю…

Хоть она и на голову выше его, ее это не смущает — ведь он для нее последняя надежда, единственное теперь пристанище.

— С удовольствием пошел бы, Полетт, — легко, без всяких усилий над собой произнес он. — Но все дело в том, что сегодня вечером я занят.

— Вполне естественно! — вздохнула Полетт. — Слишком поздно. Может, как-нибудь в другой раз. До свидания.

— Ciao! — попрощался он — никогда прежде не употреблял этого итальянского слова. — Как мило с вашей стороны, что заглянули ко мне! — И отворил перед ней дверь.

За спиной Полетт щелкнул замок. Тяжело брела она по Мэдисон-авеню, и на нее жуткой тяжестью давила уверенность — оставаться ей девственницей до конца жизни…

Мурлыкая себе под нос, Кристофер брился, чувствуя себя превосходно — просто чудо. Давно так себя не ощущал — с тех пор как получил категорию 4-Ф на призывном пункте. Прежде чем взять в руки бритву, поднял с пола теннисную сумку и запихнул под стол — чтоб не мешала. Глядя на нее, решил: в понедельник утром доставит ее с посыльным на квартиру мисс Марш, присовокупив большой букет незабудок из магазина цветов на Пятой авеню, — скрытая ирония.

— Брился не торопясь, чтобы нечаянно не порезаться. Даже если чуть опоздает, эта девушка, в мини-юбке, с великолепными ногами, — как там ее зовут, кажется Анна, — подождет. Сегодня все женщины ждут его одного — Кристофера Бэгшота…

Все оказалось бы в порядке, если бы не бифштекс: вкусный необыкновенно, даже нож не нужен, — ну точно как те, толщиной с большой палец и мягкий, она видела на рекламе, — он исчез с ее тарелки мгновенно. А милый сорокалетний джентльмен тем временем едва прикоснулся вилкой к своему и был поражен такой скоростью.

— Моя дорогая девочка, я ничего подобного не видел с того времени, когда играл в американский футбол! — заявил он.

И настоял — именно так, другого слова не подберешь, — чтобы она съела еще один, запивая вином, вместе с полагающимися по меню гарнирами. Анна перепробовала три сорта сыра (таких прежде у нее никогда во рту не бывало), потом отдала должное пирогу с клубникой и, кофе с ликером «Куэнтро». В первый раз она посмотрела на часы в десять тридцать: ну какой смысл слоняться взад-вперед по Лексингтон-авеню как неприкаянной в поисках бара «Смайлиз»!

А когда в пять часов, на следующий день, в воскресенье, она вышла из квартиры милого сорокалетнего джентльмена дворецкий принес ей на поздний завтра яичницу с беконом и кофе с пирожными — она еще более решительно настроена: теперь-то зачем искать бар «Смайлиз»? Вот уж ни к чему!

Анна получила работу в театре далеко за Бродвеем — в шоу с обнаженными артистами и в двух неплохих ревю, — главным образом, если честно, из-за своей стройной фигуры. Милый сорокалетний джентльмен оставался щедрым к ней, как и положено милым сорокалетним джентльменам по отношению к стройным, играющим на сцене нагишом актрисам, и ей не приходилось ни о чем особенно волноваться; пугало только одно — набрать бы этой осенью лишний вес.

Перед самым Рождеством, блаженствуя в ленивой неге в постели с «Санди таймс» в руках, Анна прошла в разделе «Светское общество» объявление: мистер Кристофер Бэгшот, сын мистера Бернара Бэгшота, владельца известной сети книжных магазинов, накануне, в день Святого Фомы, в Мамаронеке сочетался браком с девушкой по имени Джун Леонард. Как удачно все обернулось для них обоих — для нее самой и для этого молодого человека! До чего приятно это сознавать!

«Будь скорбно-печальной, любовь моя! — вспомнила она слова Берта, нажимая на звонок; он произнес их по телефону, когда перезвонил ей из Лондона. — Они все просто зациклились на печали. Намекни о самоубийстве, — достаточно малейшего намека, любовь моя. Если хочешь, назови меня. Все знают, с какими я причудами, даже здесь, в Женеве, и выразят мне симпатию. Уверен — все будет хорошо. Трое моих друзей сами это испробовали и с тех пор живут довольно счастливо».

У Берта цветистый словарь; этот парень попадал в беду в пятнадцати странах; другом преступников; полиция в нескольких городах интересуется его личностью; он знает все имена и все адреса — тех, кто может быть полезен. Думая о Берте, удовольствии, получаемом им от всевозможных осложнений, она не сдержала улыбки в этом коридоре, стоя перед закрытой дверью. Послышались шаги, дверь отворилась; она вошла.