Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973

Именно в эту минуту Маннихону захотелось вмешаться в разговор. Слово «состояние», показалось ему, по меньшей мере неудачно подобрано. Все, что они до сих пор сделали, насколько это касается его, Маннихона, напрочь лишено всякой возможности получать прибыль. Но Тагека Ки увлечен своими новыми планами, говорит вполне осознанно, четко.

— Мне кажется, все сейчас указывает в сторону Западного побережья, — сразу на ум приходит Сан-Франциско, — развивал свою мысль Тагека Ки. — Высокий процент цветного населения; хорошие, с отличным обслуживанием больницы, с большими, несегрегированными палатами, по линии благотворительности…

— Китай-город, — добавил Маннихон, — он проводил там свой медовый месяц; попробовал суп из акульих плавников, объяснив тогда свою расточительность Лулу: «Женишься один раз».

— У меня есть друг в штате больницы «Милосердие к больным раком», — вспомнил Тагека Ки, — Людвик Квелч.

— Конечно, конечно, — кивнул Крокетт, — Квенч: рак простаты, — первоклассный специалист.

— Крокетт, кажется, знает всех на свете.

— Первый отличник на своем курсе в Беркли, учился там за три года до моего поступления, — продолжал Тагека Ки. — Нужно ему позвонить. — И потянулся за трубкой.

— Погодите, погодите, прошу вас! — хриплым голосом запротестовал Маннихон. — Не хотите ли вы сказать, что собираетесь экспериментировать на живых людях? Может, даже отправить их на тот свет?

— Горшок, — недовольно воззвал Тагека Ки, — ты привел этого парня, ты втянул его в нашу затею, так что разберись!

— Флокс! — обратился к нему Крокетт с явным раздражением. — В общем, все сводится к следующему: ты кто такой — ученый или не ученый?

Тем временем Тагека Ки уже набирал номер телефона в Сан-Франциско.

— Погоди-и, дай поду-умать, — тянул в трубку Людвик Квелч, — что у нас есть, что можем предложить, — я имею в виду местное отделение Блюмштейна. С него, видимо, можно начать. Ты согласен со мной, Тагека?

— Местное отделение Блюмштейна… Идеальный выбор, — одобрил Тагека Ки.

Квелч приехал четырнадцать часов спустя после звонка в Сан-Франциско. Тагека и Крокетт уединились с ним и проговорили в запертой гостиной весь день и весь вечер. Только около полуночи к научной конференции допустили Маннихона. Квелч — громадный мужчина, высокого роста, с двумя рядами великолепных белоснежных зубов и доброжелательными манерами, свойственными жителям Западного побережья; всегда в дорогих костюмах, долларов по триста, и галстуках из великолепных, легких тканей, — вызывал инстинктивное доверие. Получил известность, когда произнес по общенациональному телевидению несколько потрясающих спичей — нападал на состояние здравоохранения в стране.

Вытащив из кармана записную книжку в обложке из крокодиловой кожи, Квелч принялся листать ее крупными пальцами.

— В настоящий момент, — подытожил он, — у нас находятся тридцать три белокожих, двенадцать негров, трое лиц неопределенной национальности, один индус, один бербероараб и семеро представителей Востока: шестеро предположительно китайцы, а один определенно японец; все мужеского пола, разумеется. — И добродушно рассмеялся такой ссылке на свою специализацию — рак предстательной железы. — Я назвал бы этот набор неплохим образцом, что скажете?

— Могу только подтвердить твои слова, — ответил Тагека Ки.

— Все — на последней стадии болезни? — осведомился Крокетт.

— Грубо говоря, процентов восемьдесят, — уточнил Квелч. — А почему вы спрашиваете?

— Только ради вот нашего коллеги, — ткнул Крокетт пальцем в Маннихона, — выражает по этому поводу беспокойство.

— Очень рад убедиться, что весьма разреженный воздух научных исследований не сказался на ваших восхитительных юношеских угрызениях. — Квелч положил огромную лапищу Маннихону на плечо. Не стоит зря тревожиться: жизнь ни одного из этих пациентов не будет укорочена… в заметной мере.

— Благодарю вас, доктор, — промычал в ответ Маннихон.

Квелч посмотрел на часы.

— Ну, мне пора — труба зовет. Поддерживаем контакт. — Он засунул в свой саквояж литровую бутылку в свинцовом футляре — в такой обычно перевозят летучие кислоты. — Скоро объявлюсь. — И быстро направился к двери.

Тагека Ки пошел проводить его; перед дверью остановился, услышав несколько слов, произнесенных Квелчем, и заговорил:

— Что такое опять? Четверть всех прибылей — каждому из партнеров; эксклюзивные права Ки на Гватемалу и Коста-Рике; доля Маннихона в странах Северной Европы за десять лет… Всем сказано в меморандуме, который я вручил тебе сегодня днем.