Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973

Но Хьюго не отвечал, — спокойно лежал на груди у защитника.

После этого эпизода почти всю игру он действовал таким же образом. Стоило Хьюго повернуться правым боком, как он слышал все, о чем говорилось на совещаниях команды противника. Кроме обычных грубых реплик типа: „Где ты был во время игры, толстожопый? Махал ручкой своей девушке на трибуне?“ или „Если этот Хансуорт еще раз ткнет меня пальцами в глаза, я разобью ему яйца и сделаю яичницу!“ — единственная оперативная разведсводка, долетавшая до слуха Хьюго — кодированные слова защитника, из них ничего нельзя понять, и тут особенность Хьюго ничего практически не давала. Точно он знал только, когда вбросят мяч, и потому мог опередить на шаг любого, но не знал, на какой стороне поля начнут игру, и здесь ему по-прежнему приходилось целиком полагаться на Сматерса.

На последних двух минутах игры они вели со счетом 14:10. „Жеребцы“, одна из сильнейших команд в лиге, стояли значительно выше их в турнирной таблице, и поражение их от его команды, несомненно, стало бы для них большим разочарованием. Но в эти последние минуты они занимали более выгодную позицию на тридцативосьмиярдовой отметке. Его товарищи по команде все медленнее поднимались с земли после столкновений и схваток, действовали вяло, словно проигрывающая сторона, и старались не глядеть на скамью, где их тренер вел себя точно как генерал Джордж С. Паттон в неудачный день сражения на Рейне.

После объявленного положения вне игры „Жеребцы“ быстро сбежались на совещание. Все игроки в этой гурьбе казались взвинченными до предела, но абсолютно уверенными в себе. Последние три периода Хьюго напрочь заблокировали („Утерли нос, как я своей трехлетней дочурке“ — так выразился по этому поводу тренер), и теперь он готовил свои оправдания, на случай если его заменят. „Жеребцы“ что-то оживленно, перебивая друг друга, обсуждали на совещании — ничего толком не разберешь, какая-то мешанина звуков. И вдруг Хьюго услыхал один голос — отчетливо: голос Дьюзеринга, лучшего нападающего во всей лиге. Хьюго хорошо знал голос. Дьюзеринг пообещался с ним довольно красноречиво, после того как Хьюго бесцеремонно вытолкнул его за пределы поля, что этот мастер счел неджентльменским поведением с его стороны. „Слушайте, ребята, — говорил Дьюзеринг своим игрокам, столпившимся в пятнадцати ярдах от Хьюго, — беру на себя Сматерса. Обойду его со стороны инсайда и забегу за спину“. „О'кей!“ — одобрил его план защитник.

В этот момент прозвучал сигнал к возобновлению игры. „Жеребцы“ легкой трусцой выбежали на линию схватки. Хьюго оглянулся: где же Сматерс? Тот ушел в глубокую оборону, опасаясь, как бы Дьюзеринг не обошел его, и теперь слишком занят своим участком, чтобы подавать команды Хьюго. А Дьюзеринг с самым невинным видом широко барражировал на левом крае, ничем не выдавая своих коварных намерений.

Мяч уже в игре — Дьюзеринг кинулся к боковой линии с такой стремительностью, словно хотел убежать от летящей ему вслед бомбы. Полузащитник, страшно завопив, подняв руки, атаковал Хьюго, но тот не обращал на него внимания. Вильнув влево, подождал, когда все перейдут на шаг; увидел, что Дьюзеринг остановился. Резкий рывок в сторону инсайда — и он уже за спиной одураченного к нему полетел мяч. Едва Дьюзеринг изготовился принять его на уровне талии, Хьюго бросился наперерез траектории его полета и ловко поймал мяч. Ему, правда, не удалось далеко с ним убежать — Дьюзеринг набросился на него как коршун, не дав пробежать и пару шагов, — но дело сделано. Игра кончена, в любом случае — оглушительная победа! Первый в спортивной жизни Хьюго перехваченный пас!

Снова его признали лучшим игроком в команде и после игры вручили в раздевалке мяч. Когда Хьюго снимал форму, подошел тренер; с любопытством, как-то странно посмотрел на него, объявил:

— Вообще-то я должен тебя оштрафовать. Ты оставил центр, предоставив туда свободный доступ, как шлюха в субботу вечером, раздвинув пошире ноги, не препятствует проникновению на ее территорию противника.

— Согласен с вами — скромно ответил Хьюго, заворачиваясь в полотенце; ему не понравился грубый язык тренера.

— Как ты умудрился разгадать его маневр? — поинтересовался тот.

— Ну, я… — Хьюго с виноватым видом смотрел на свои голые ноги: пальцы сильно кровоточат, с одним ногтем наверняка скоро придется расстаться. — Мне помог сам Дьюзеринг: он когда задумает выполнить свой знаменитый рывок, как-то смешно перед этим дергает головой.