Мария Метлицкая - Такова жизнь [сборник]

Корректор Надя забила тревогу. Конечно, поохав, сбежались все и сразу. Начали действовать. Были приглашены лучшие врачи. Друзья пытались объяснить Грише, что случившееся есть абсолютное благо. У Гриши не было сил противостоять. Он плакал и соглашался. Кормили его через зонд. На подоконнике стояли в ряд майонезные баночки с заваренными Надей разными травами.

Приходила массажистка, разминала тощие Гришины ноги, пыталась вернуть мышцы. Надя варила протертые овощные супы и вливала их Грише по ложке. Выжимала через марлю гранатовый сок. Мыла Гришу в душе. Стригла ему ногти. Подравнивала отросшую бороду. Через два месяца вывела Гришу на улицу. Он увидел чистый, только что выпавший снег, ясное синее небо и заплакал. Но это были слезы живого человека. Надя теперь от него почти не уходила. Работу брала на дом. Гриша лежал на белоснежной простыне в вязаной шапочке, укрытый двумя одеялами – форточка была постоянно открыта – и слушал Вивальди.

Однажды он попросил жареной картошки. Надя заплакала от счастья. К весне Гриша совсем окреп. Друзья приезжали строго по графику – график составляла Надя. Чтобы Гриша не утомлялся. Все его близкие опять были рядом с ним. Гриша лежал, и слабая улыбка иногда озаряла его тонкое и бледное лицо. В мае он уже сел за письменный стол, положил перед собой листок бумаги и взял любимый «Паркер». Долго смотрел в окно. Потом написал полстраницы и решил погулять, сел во дворе на лавочке, до вечера смотрел на шумно галдящую в песочнице детвору.

В августе справляли Гришин день рождения – решили ехать в лес на шашлыки. Было замариновано немыслимое количество мяса. Поехали на трех машинах. Кто-то прихватил с собой новых знакомых – тогда Гриша впервые увидел Наташу.

Наташа пела под гитару. Все подпевали. Эти песни все знали наизусть. Это были их песни. Гриша курил, прислонившись к багажнику приятельских «Жигулей», переплетя ногу за ногу, и смотрел на Наташу. Ей было слегка за тридцать – серые глаза, вздернутый нос, челка, волосы по плечам. Через два часа они целовались под большой березой, уйдя от всех глубоко в лес. Все заметили их уход и молча красноречиво переглядывались, в глазах читалось «дай-то бог!».

Это была своя девочка: из понятной среды, биолог, умница, с неудачным и оттого ценным опытом за спиной. Понятная девочка. Очень подходящая. Господи, не сглазить бы! Мысленно плевали через плечо. Когда Гриша со спутницей вышли на поляну, где уже догорал костер, все сделали вид, что ничего не заметили. Но все увидели в прекрасных Гришиных глазах если не блеск, то отблеск.

Наташа всем понравилась. Мама – инженер в КБ, конечно, шестидесятница: самиздатовский Солженицын и перепечатанный на машинке альманах «Метрополь» до сей поры лежали в ее тумбочке. Дочку растила по всем канонам: фигурное, музыкалка, английская школа. В отпуск собирали рюкзак и ехали в Карелию – сплавляться на байдарках. Объездили всю Россию – на пароходике по Волге от Астрахани до Казани; «Золотое кольцо» на автобусе; в Питер на белые ночи – все музеи, естественно; побывали даже на Камчатке в долине гейзеров. Экономили на тряпках до последнего – пока не отваливалась подошва на сапогах и на локтях не начинала просвечивать умело поставленная заплатка. Экономили на еде – картошка, селедка, винегрет, чай и подушечки с вареньем. Те самые, копеечные, без обертки. Но палатку доставали польскую с окошком и лыжи чешские, легкие – из пластика.

Наташин отец официальным мужем ее матери никогда не был – бородатый геолог, одержимый своей профессией, человек проезжий в прямом и переносном смысле. Матери казалось, что она его любила, но все произошло слишком быстро: влюбились, подержались за руки, погуляли по набережной, попили вина, послушали Визбора, легли в постель. Через две недели он сорвался и уехал. Она на него зла не держала, понимала, он не из тех, кто «осядет». Нет, она, конечно, ничего не имела против размерной семейной жизни – тихих вечеров по будням, шумных гостей по выходным, совместных путешествий, походов в театр и на выставки. Ну а коли сложилось так, значит, надо радоваться тому, что есть. Ребенка она хотела безмерно. Гладила живот и разговаривала с дочкой – почему-то была уверена, что будет девочка. Вообще, она была славная и несчастная баба. С дочкой отношения сложились так, как она мечтала. Лучшие подружки. Всюду вместе, все пополам – и радости, и проблемы.

В девятнадцать Наташа повторила судьбу матери – родила от заезжего молодца. В подробности не вдавались – не хочет дочь подробностей, значит, обойдемся. Родилась девочка Катя. Бабье царство.