Эдуард Багиров - Идеалист

То, что князь Святослав Игоревич был украинцем, тоже, очевидно не вызывало у преподавателя ни малейшего сомнения.

– Вообще-то Святослав был варягом, – не выдержав, как-то возразил я преподавателю с места.

Наш профессор, очкастый, сутулый недоросток с россыпями перхоти на лацканах полуистлевшего пиджака и с выразительной фамилией Пацюк [1]совершенно спокойно сослался на то, что на портрете воинственного князя мы отчетливо видим запорожский оселедец. Я возразил, что это чушь, потому что первые запорожцы появились несколько столетий спустя и их разрозненные ватаги на великое государство уж точно никак не тянули.

Но тут профессора неожиданно поддержал мой одногруппник, мордастый и горластый Толик Кожухов. Он встал с места и на чистом украинском языке задвинул очень энергичную телегу о неких исследованиях норвежских ученых, которые, мол, доказали, что на самом деле варяги и викинги были родом из украинских степей, доказательством чему служат несколько строк эпоса «Беовульф» и некие норвежские саги.

– В сагах повествуется о некоем Винланде, – разглагольствовал Толик, легко переплюнув в познаниях самого профессора. – Долгое время наука ошибочно полагала, будто бы речь шла об открытой викингами Гренландии. Но норвежские ученые утверждают, что подлинный Винланд располагался гораздо восточнее. То есть – на территории нынешней Украины! И поэтому существует огромная вероятность того, что варяги – и есть самые что ни на есть протоукры.

– Та, я шо-то такое слыхал, – бормотал профессор, соображая, – ведь если так, то получается, древние украинцы...

– Укры, – вежливо поправил профессора Кожухов. – В летописях есть упоминания. Неправильно было бы читать «угры» – народ, который запредельно тенденциозная советская историография называла венграми. На самом деле правильно будет «укры».

Профессор уже забыл и про меня, и вообще про все на свете. Воспаленным взглядом он смотрел в лицо Кожухова.

– Получается, что укры держали в страхе Европу, Ближний Восток...

– Равно как и территорию современной Америки, – скорчив гримасу, дополнил Толик. – Они и там бывали...

Профессор явно переживал приступ вдохновенного энтузиазма.

– Да, – повторил он, бегло делая в блокноте какие-то пометки. – И конечно же Америку.

– Да вам лечиться надо, господа! – Я недоуменно пожал плечами.

В аудитории повисло тяжелое молчание.

После занятий в коридоре я столкнулся с Толиком. Он попытался слиться, однако я преградил ему дорогу.

– А ну-ка стой, протоукр хренов, – сказал я. – Ответь-ка мне на один вопрос.

– Ну? – недовольно промычал Толик, отводя глаза.

– Ты ведь русский? Не хохол?

– Ну, допустим, – мялся щекастый умник.

– Тогда зачем тебе это?

– Ну, – с какой-то внезапной решимостью вскинулся Толик, – ты же понимаешь, что я мог бы и постебаться. Историей-то я уж всяко владею лучше, чем Пацюк. Но мне здесь жить, чувак. Неужели ты еще не понял, что происходит в стране? А вот с Пацюком ты споришь очень зря. Он не забудет. И сегодняшний инцидент тебе даром не пройдет. Это я тебе точно говорю.

Ну кто мог тогда всерьез подумать, что с десяток лет спустя весь пацюковский бред окажется чуть ли не доктриной исторического воспитания новых поколений украинцев? Толик станет кандидатом наук и ассистентом этого самого профессора Пацюка – впоследствии, впрочем, академика, и они вкупе со множеством других пацюков дружно возьмутся переписывать Историю.

А тогда к лекциям по истории Украины я потерял всякий интерес, не принимал их всерьез и манкировал при первой же возможности. На истфаке, помимо прочего, читали блестящий курс философии, аудитория всякий раз бывала заполнена; археологию также преподавали выше всяких похвал. Дисциплины читались по-русски, но ни у одного человека из присутствующих никаких нареканий сей факт не вызывал. И здесь, в лучшем университете Украины, среди самых блестящих умов страны, серая бездарность Пацюк воспринимался досадным недоразумением. Вместе со своим косноязычным суржиком.

Украинского языка не знал даже тогдашний президент, как-то раз с высокой трибуны ляпнувший: «Я рахую, шо...» «Рахуваты» означает «считать», «вести подсчет» – новый термин украинской математики. Но ничего общего с глаголом «думать» он не имеет, поэтому из уст руководителя государства это прозвучало весьма двусмысленно. Теперь-то, спустя годы, мне ясно, что президент действительно не думал. Он именно «рахувал» – подсчитывал, совершая в уме математические действия. Столько всего нужно было еще продать, пустить в оборот, да просто тупо украсть, в конце концов. И крали. Думать им было действительно некогда: едва успевали «рахуваты».