Скарлетт Томас - Операция «Выход»

– Что-о? Мать моя женщина, это безумие, – говорит Шарлотта. – Это ж настоящий, мать его, эмоциональный шантаж.

– Это было очень давно, – объясняет Люк. – Она так делала для моей же пользы…

– Не понимаю, как такое может пойти кому-то на пользу, – перебивает Шарлотта.

– Ну хватит, – говорит он. – Тебя тут не было.

– Ты мне никогда не говорил, – вдруг упрекает Джули.

– Это было до того, как ты сюда переехала. Она так говорила, потому что я все пытался, ну. я не знаю, сбежать. Мне было лет семь-восемь, и я все придумывал планы побега – тогда я еще не понимал, что такое смерть, и мне было все равно, умру я или нет, – я просто хотел выйти в мир, не сидеть взаперти.

– Что ж, вполне понятно, – говорит Шарлотта.

– Твоя мама, должно быть, ужасно беспокоилась, – замечает Шантель.

– Беспокоилась, – кивает Люк. – Потому и делала так.

Шарлотта явно собирается что-то добавить, но воздерживается.

– И все равно это чертовски жестоко, – говорит Дэвид, наматывая последний виток скотча на резиновый сапог.

– Да, но мне была нужна встряска. Я мог себя угробить.

– Наверное, она подумала о единственной вещи, которая была для тебя важнее, чем ты сам, – говорит Шантель.

– Точно, – откликается Люк. – Если честно, я думаю, она вела себя отважно.

– А где был твой старикан? – спрашивает Дэвид.

– В Йоркшире. Он там работал.

– Он все еще там работает? – спрашивает Шантель. Люк пожимает плечами:

– Не знаю. Обычно он возвращался домой по выходным, но однажды не вернулся, и больше мы его не видели.

Несколько минут все молчат. Похоже, никто не знает, что сказать.

– Ну, так каков план? – наконец произносит Люк.

– Можно, я кое-что скажу? – спрашивает Дэвид.

– Конечно, – говорит Шарлотта. – Что?

– Насчет этого плана. Завтра вечером мама Люка будет в «Бинго», да? Так вот, Люк надевает скафандр, и мы уезжаем. Точка.

– Очень вдохновенно, – говорит Шантель.

– Спасибо, – улыбается ей Дэвид.

– А наводнение? – спрашивает Лиэнна.

– Мы справимся, – говорит Шарлотта. – Это ж просто вода.

– Что насчет нее? – спрашивает Шантель, указывая на Лиэнну.

– Что? – вскидывается Лиэнна. – Что насчет меня?

– Нам придется взять ее с собой, – говорит Шантель. – Мы не можем ее здесь оставить, ей известно, куда мы едем, а ведь это такой большой секрет, и мама Люка не должна ничего знать.

– Это правда, – соглашается Шарлотта. – Джин у нее все выпытает.

– Я еду в любом случае, – говорит Лиэнна. – Мне нужно решить кое-какие проблемы. Развеяться тоже не помешает. Возьму отгул на пару дней. Ллойд будет не против.

– Проблемы? – переспрашивает Шарлотта. – О, не бери в голову. Так. Что еще?

– Маршрут? – подсказывает Шантель.

– На юг по А-12, небольшой крюк по М-25, а потом газуем на север по М-4, – говорит Дэвид. – Легкотня.

– Все будет немножечко сложней, – говорит Джули.

– «Желтые» дороги? [42]– удивляется Дэвид, глядя на карту, которую ему дала Джули.

– Да. Дороги местного значения, – подтверждает Джули. – Мы поедем по ним.

– Но почему? Мать твою, это займет несколько недель!

– Зато повеселимся, – говорит Шантель. – Расслабься, Дэвид.

Вечер субботы. Все готовятся к отъезду. Дэвид, качая головой, возвращает карту Джули, после чего он и Шантель выбираются из фургона – проверить, есть ли масло в моторе. Джули, Лиэнна и Люк прячутся от дождя внутри и дожидаются Шарлотту – Люк на кровати ближе к задним дверям, Джули на стуле за пассажирским сиденьем, а Лиэнна чопорно сидит на маленьком диванчике. Здесь теснее, чем предполагал Люк, и его ноги путаются в сумках, лежащих на полу.

– Где Шарлотта? – спрашивает Джули, глядя на часы. – Через минуту нам пора будет ехать.

– Наверное, приняла слишком много наркотиков и про все забыла, – говорит Лиэнна.

Когда Люку и Джули было лет по пятнадцать, они любили играть в игру «Доверие». Джули падала навзничь, а Люк ее ловил – и наоборот, – или один завязывал другому глаза, и потом «ослепший» получал инструкции, как обойти всякие препятствия в Люковой комнате.

Выход из дома походил на игру «Доверие», возведенную в тысячную степень. Когда Джули вела Люка к тому самому черному ходу, через который он давным-давно пытался выйти, у него вдруг перехватило дыхание, и он представил, что снова падает в обморок, точь-в-точь как тогда, в семь лет, и увидел это ясно, будто в кино, во всех мыслимых ракурсах. Он шел к двери, держа Джули за руку, и думал лишь про тот злополучный день: про гравийную дорожку, холодный воздух, пробуждение в постели.