Елена Колина - Сага о бедных Гольдманах

– Ничего нельзя найти в этом доме! – орала Лиза. – Я в университет собираюсь, где моя сумка, где белые босоножки, куда их дели?!

– Я почистить взял, – кротко сказал Моня, выплывая из ванной с прижатыми к животу босоножками.

– Ладно, давай, – успокоилась Лиза. – Вечно ты все утянешь... А сумка моя где, тоже взял почистить, горе ты мое...

Белая сумка висела у Мони на шее. Послюнив платочек, он суетливо оттер последнее пятнышко.

– Ты перенервничала, внученька?

– Не называй меня внученькой, у меня имя есть! – опять закричала она. – Ну ладно, дед, не обижайся, я правда волнуюсь.

– Глупо нервничать-то, уже, считай, студентка...

Лиза поступала в университет на журфак. Она сдала два экзамена, получив пятерку и четверку, и уже два дня сходила с ума перед последним испытанием – собеседованием.

Моня стоял в прихожей с расставленными руками, надеясь поймать Лизу и хотя бы мимолетно ее погладить. Лиза промчалась мимо Мони, привычно увернувшись от его рук, но в дверях оглянулась.

– Запомни, дед, если я не поступлю... – Она задумалась и угрожающе прошипела: – Я что-нибудь с собой сделаю! Так и знай!

Растерянно улыбнувшись, Моня качнулся ей навстречу и всплеснул руками.

Ей и всегда-то было с собой трудно, а теперь особенно. В течение дня у нее бывало несколько «хороших» и «плохих» периодов. «Плохие» сопровождались отвратительным настроением, ей казалось, что жизнь ее не удалась, она ни за что не поступит, и зачем она только полезла в университет, говорили же ей, что университет – только для своих. «Свои» – это дети преподавателей или из списка. Никому она там не «своя», всем чужая.

«Плохие» периоды сменялись «хорошими». Тогда Лиза мысленно подпрыгивала от радостного возбуждения: она поступит, непременно поступит, станет известной журналисткой, будет появляться на телеэкране... «Репортаж ведет Елизавета Бедная», – представляла она голос ведущего и, кривляясь, добавляла вслух:

– Самая известная и привлекательная, самая талантливая и знаменитая журналистка, известная всем как Бедная Лиза...

Повод для скачка из хорошего настроения в плохое, томительное, как зубная боль, мог быть самым ничтожным. Незначительное изменение самого мелкого плана, например, отмена сеанса в кино или отсутствие нужной книги, а то и еще более мизерная неприятность – оторванная пуговица, стрелка на колготках, мелькнувшая дурная мысль. Все это с легкостью погружало Лизу в уныние. Мрачное расположение духа сопровождалось вялостью, головной болью. Правда, такие же мелкие приятности возвращали ей приподнятое настроение, а в свои «хорошие» часы Лиза могла горы свернуть.

Журфак был выбран Лизой не случайно. «Больше всего на свете ты хочешь попасть в телевизор, как Карлсон», – смеялась Лизина подруга Ольга.

Сама Ольга поступала на химический в Техноложку, другого выбора у нее просто не было. При словах «реактивы», «химическая реакция» и «катализатор» у нее хищно загорались глаза и начинали подрагивать руки. Еще в шестом классе, получив на день рождения набор «Юный химик», нечто среднее между маленькой химической лабораторией и подручными средствами волшебника, Ольга чуть не взорвала школу. На перемене, собрав вокруг себя зрителей, она сначала упоенно заливала какой-то жидкостью сахар. Когда черная пенящаяся лава поползла из стакана на учительский стол, Ольга гордо оглядела восхищенных зрителей, уверив их, что это совершенная ерунда по сравнению с тем, что она покажет дальше. Таинственно улыбаясь, она извлекла из кармана передника небольшую бумажную колбаску и, мечтательно уставившись вдаль, подпалила торчащую из колбаски нитку. Колбаска угрожающе зашипела, послышались неуверенные аплодисменты, затем раздался взрыв, слава богу, небольшой. Строго говоря, петарда собственного изготовления у нее не получилась. Не пострадали даже Ольгины руки, только на учительском столе остались черные подпалины. За этим последовали исключение из школы на неделю, торжественное выбрасывание на помойку набора «Юный химик», честное пионерское слово больше никогда-никогда...

На этих тривиальных фокусах она поневоле успокоилась. В школе ее не подпускали к простейшим лабораторным работам, даже увеличительное стекло для осмотра строения кленового листа на уроке ботаники не позволяли взять в руки. В семнадцать лет Ольга уже не так истово мечтала о химической лаборатории, как в детстве. Она уже давно почитывала толстые вузовские учебники по химии и уговаривала Лизу поступать в Техноложку вместе: «Как же ты не понимаешь, химия – это волшебство, а ты – волшебник, можешь создать чудо, новый мир...»