Елена Колина - Сага о бедных Гольдманах

– Не у нас, а у меня! У меня! Мне сорок лет! Понимаешь ты, сорок!

– У тебя ребенок в доме! – не сдавался Моня. – А Инна вернется из больницы, тогда как ты запоешь? Ага?

Лиза вылезла из-под одеяла:

– Он не ночевал. Он ушел домой. У него есть дом, семья, жена, тесть с тещей, фирма. У меня тоже все есть: дочь, ты, свекровь, работа. – Она произносила слова пустым голосом так размеренно и страшно, что Моня, с трудом сохраняя гордый вид, срочно ретировался из спальни задом.

Лиза с Олегом теперь встречались как дети – в кафе, на улице, целовались в машине. Больше всего им хотелось разговаривать, рассказывать про себя, они слушали друг друга напряженно-внимательно, стараясь проникнуть в чужую жизнь... Только вот с сексом все никак не складывалось – к ней нельзя, к нему нельзя. Детям-школьникам и то лучше, у них хоть родители на работу уходят!

– Поедем в Ольгино? Можно снять номер, – предложил Олег, не веря, что это он в свои сорок лет робко просит женщину о настоящем свидании. Нет, не просто женщину, а Лизу... – Ты вот-вот решишь, что я – импотент.

– Стара я, батюшка, по мотелям-то шляться, – проскрипела Лиза.

– Почему ты не хочешь? Дразнишь меня, мстишь за прошлое?

– Ага, мщу тебе и себе.

Лиза сознательно гасила свою страсть. Если он уйдет сейчас, она как-нибудь переживет, справится. А если повторится такое же безумие, как в юности?

Она так светилась, что Ксения, рассчитывая что-нибудь выведать, осторожно завела с ней беседу по душам:

– Вот говорят, «любви все возрасты покорны». А по-моему, глупости. Какая может быть любовь в сорок лет? Ты согласна?

– Нет, не согласна. Мне теперь странно, что в книгах вся любовь у молодых. Что Джульетта могла понимать в любви в свои четырнадцать лет? Или в двадцать? Или даже в двадцать пять?

– Ну да, надежнее всего влюбляться в Монином возрасте, – возразила Ксения и, сморщившись, от подходов перешла к делу: – Я надеюсь, ты в этого красавца... Кирилла папашу, не влюбилась?

– Нет, – правдиво ответила Лиза.

Она не влюблена в Олега. Неужели она и правда его любит?

– Знаешь, чем занимается эта троица, дед и наши дети? – строго спросила она Олега. – Твой сын учит мою дочь всяким глупостям! Не бойся, – засмеялась она, – это не то, что ты подумал!

Вчера она пришла домой рано и застала всех троих за странным занятием. Кухня была разделена стульями на две части. Ксения, Кирилл и Моня с загадочно-сосредоточенным видом перемещались из одной части в другую.

– Мама, будешь с нами играть? – Ксения, волоча больную ногу, задумчиво проковыляла из одной части кухни в другую.

– Мы в Израиле в лагере играли в такую игру, – объяснил Кирилл. – Одна часть кухни обозначает «да», другая – «нет». Мы задаем друг другу вопросы и занимаем часть, соответствующую нашему мнению – «да» или «нет». Перемещение создает наглядность и заставляет глубже задуматься над ответом.

– Спрашивайте, – согласно кивнула Лиза. Ее очень интересовал этот мальчик с удлиненным ангельским лицом, так неожиданно привязавшийся к дочери и деду.

– Мой вопрос, – начал ангел. – Можно ли евреям жениться на русских?

Моня резво побежал в часть «да».

– Моисей Давидович, обоснуйте свое мнение.

Дед пожал плечами:

– Почему нет? Лично я ничего не имею против. Пусть женятся на ком хотят. У меня, например, Манечка моя, так лучше не бывает...

Ксения по стульям переползла в «да»:

– Мне вообще параллельно, кто я и кто мои друзья!

Кирилл разочарованно хмыкнул:

– Не получается игры, мы все думаем одинаково. А вот в лагере со мной все спорили... Я сказал «да, можно жениться», ведь моя мама еврейка, а папа русский, я, значит, половинка. А они говорят, что я не половинка, а настоящий еврей, по матери. Так что же мне тогда – идти в «нет»? Я подумал и остался в «да», ведь иначе меня не было бы на свете.

Лиза поставила на стол чашки и налила чай.

Что, спрашивается, этот ангел нашел в Ксении с ее любовными романчиками и вечным хихиканьем?

– Я думаю о религии: принять православие или выбрать иудаизм? – задумчиво проговорил ангел. – У моих родителей в спальне икона Святителя. Никола помещен где-то в глубине, когда к нему приближаешься, он закрывает глаза, а отходишь – он на тебя смотрит.

– Я не думала, что ребят твоего возраста интересуют вопросы религии, – вытянув из пачки сигарету, заметила Лиза.

Моня встрепенулся и значительно поднял палец:

– Послушайте меня, что мне сказал в синагоге один умный человек! Он сказал, у евреев «верующая кровь»...