Любовь Рябикина - Жизнь моя - Армия

— Что же ты тогда сбежала? Я потом три дня пытался узнать, кто меня щелкнул и зачем? Разглядывал вас всех на занятиях…

Сонечка тихонько рассмеялась:

— Я видела, что ты как-то странно смотришь на нас. Боялась, что сердишься. — Он поставил опустевший стакан на полочку и она тут же спросила: — Еще будешь?

Генерал отказался, потянув ее к себе. Прижал и грустно спросил:

— Ты не пожалеешь, что так поступила?

Соня покачала головой, глядя ему прямо в глаза. Потянувшись в сторону, выключила свет…

Утром Савицкий, так и не дождавшийся начальника на завтрак, заглянул в его палатку и сразу понял, что генерал не ночевал. Вспомнились слова девчонки. Он мрачно чертыхнулся — только любовной истории с генералом в главной роли ему на этих учениях и не хватало! Направился к девичьей палатке. Зайти не решился. Постучал в тент и спросил о Красковой. Кто-то из девчонок, через брезентовую стенку, ответил:

— Соньки всю ночь не было. Возможно в кунге спит. Она уже две ночи там спала.

Полковник решил дойти до кунга в семь утра. Еще в нескольких метрах от него он расслышал стоны и рванул к машине, боясь худшего. Мысли в голове метались самые разные, вплоть до самых смешных: генерал не выдержал напора молоденькой! Постучавшись и получив разрешение, влез внутрь. Елистратов лежал на кровати вниз лицом по пояс раздетый. Соня старательно растирала поясницу генерала какой-то мазью, а тот стонал от боли. Лежание на сыром мхе не прошло для него бесследно. Полковник доложил по форме. Генерал с трудом пожал ему руку. Девчонка пояснила:

— Василия Федоровича всю ночь радикулит мучил. Я в четыре утра до поселка бегала. У местной фельдшерицы, прямо на дому, «Фастум-гель» купила. Вот только прибежала. Сейчас должно пройти.

Иван чуть не сел на пол. Не обращая внимания на генерала, прогремел:

— Кто тебе позволил уйти? Двенадцать километров туда и столько же обратно, да еще лесом! А если бы случилось что?..

Елистратов вдруг перестал стонать и подал голос, перебивая вопль его души:

— Я позволил! Ясно, полковник? Я! Я же не могу распрямиться!

Савицкий оторопело вскинул руку:

— Так точно!

Генерал-лейтенант попытался пошевелиться из стороны в сторону, а затем начал медленно припониматься и сел:

— Проходить начало. Спасибо, Сонюшка! Поставила на ноги инвалида… Замажешь синяки мои?

Натянул тельняшку, куртку и туфли. Кепку взял в руки, но одевать не стал. Вновь сел на кровать. Савицкий наблюдал. Девчонка подскочила к нему с тюбиком тонального крема и принялась замазывать фингалы под глазами. Полковник заметил, с какой нежностью она смотрит на генерала. Тонкие пальчики осторожно касались мужской кожи. Елистратов смотрел и улыбался. Спросил, покосившись в сторону Савицкого:

— Иван Артемьевич, там от завтрака что-нибудь осталось? Сонечка ведь из-за меня не поела.

Полковник кивнул:

— Найдется! Пройдемте, Василий Федорович…

Девчонка достала пудреницу и слегка коснулась пуховкой век. Полюбовалась на свою работу. Генерал взглянул на себя в протянутое ею зеркальце. Довольно вздохнул — синевы не было видно совсем. Даже припухлость стала малозаметной и выглядел он теперь, как и накануне.

Втроем направились к кухне. Повар, по знаку полковника, быстро положил в тарелки гречку с тушенкой. Елистратов и Краскова быстро поели. Савицкий не стал. Он уже позавтракал. Генерал еще раз поблагодарил девушку, ласково поглядел на нее и направился к командному пункту. Он шагал твердо и прямо. Полковник оглянулся на застывшую у края тента Краскову и вновь увидел грустно-влюбленный взгляд девчонки на генерала.

Оба полковника находились под тентом, сверкая фингалами. Остальные офицеры старались не смотреть на них, чтоб не наживать неприятностей. Ни у которого черных очков не оказалось. Уставились на чистенькое лицо генерала, вскинув руки к вискам. Один собирался то ли объясниться, то ли извиниться и открыл рот. Генерал резко скомандовал:

— Блокноты сюда! Сочинители!

Ошеломленные полковники автоматически подчинились. Елистратов, на их глазах, молча, повыдирал все исписанные страницы. Не читая, изодрал в клочья и швырнул в мусорницу у стола со словами:

— Я буду писать отчет о проведенных учениях, а не вы! Они нормально проходят, а вы тут всех нервируете. Посмеете снова приняться за записи, оба отправитесь в тайгу…

С этого дня полковники вообще ни разу не посмели вытащить ручку или блокнот у кого-то на виду, боясь попасть под горячую руку Елистратова. День прошел спокойно. Солдаты лихо отработали стрельбы, за что Савицкий удостоился благодарности. Полковник перестал беспокоиться и мысленно переменил старое решение. Теперь присутствие девчонок на учениях казалось ему прекрасной идеей и отвлекающим начальство ловким маневром. Генерал-лейтенант дружески обращался с командиром части. Где-то после обеда отвел Ивана в сторонку и спросил: