Любовь Рябикина - Жизнь моя - Армия

Капитан вскинул руку к козырьку, зло поглядев на девчонок. Полковник заметил и довольно спокойно сказал:

— Кажется, девчонки заставили вас побрить тело? В следующий раз вы можете лишиться чего-то более дорогого… Для жены… Подумайте…

У Лисянского на лице застыло такое оторопелое выражение, что дежурный улыбнулся. Капитан уткнул одну руку в бок, как привык делать и стоял, глупо глядя на командира.

Савицкий решил закрепить успех и окончательно «додавить» противного даже ему капитана. Серьезно поглядел на связиста, отметив упертую в бок руку и спросил:

— Товарищ капитан, вы знаете, кто самый гордый в России?

Лисянский растерялся, не понимая, к чему ведет командир, но руку не убрал:

— Не знаю, товарищ полковник…

Полковник на полном серьезе выдал:

— Самый гордый — ночной горшок! Знаете почему?

Лисянский оторопело пролепетал:

— Никак нет…

Глаза Савицкого лучились смехом, когда он к удовольствию насторожившихся солдат выдал в тишине:

— Потому что в него гадят, а он все равно руку в бок упирает!

Капитан резко опустил руку и застыл у стены. Полковник больше ничего не сказал. Придерживая Светку под локоть, Савицкий удалился. Ему вслед гремел смех дежурного и двух солдат-дневальных. Они все по достоинству оценили шутку командира. Через сутки кличка «стриженый гиббон» у Лисянского была сменена на «ночную вазу».

Иван Артемьевич помог девчонкам пройти через вертушку и довел покачивающуюся Светлану до машины. Открыл заднюю дверцу:

— Забирайтесь, спринтеры…

Иначе, чем «бесом в ребро» поведение полковника Савицкого в июле трудно было назвать. Короче, пятидесятидвухлетний мужик влюбился в молодую бабу. Иван Артемьевич увидел Ирину, когда, ради интереса, отправился с ротой солдат на презентацию книги местного автора. Перед выступлением этого самого автора, выступила заведующая бибилиотеки. Высокая брюнетка с темными, почти черными глазами, сразу понравилась командиру. Он и сам не мог бы сказать, что с ним произошло. Его просто неудержимо потянуло к молодой женщине.

Вначале были походы в поселковую библиотеку, как читателя. Затем он стал задерживаться в клубе все дольше и дольше. Сначала командирский УАЗик появлялся в поселке раз в неделю, потом два, а затем каждый день.

Ирина благосклонно взирала на ухаживания полковника. С удовольствием беседовала с ним об искусстве и «вырождении» на Руси истинных ценностей. Не отстранялась, когда он, через нее, пытался достать что-то с полки.

Потом — абсолютно случайно! — произошел первый поцелуй между полок с книгами… И понеслось! Иван Артемьевич пропадал в поселковской библиотеке часами, забывая про обязанности.

Заместитель Аристархов вполголоса матерился, не находя печати. Бывший замполит, а ныне начальник по воспитательной части, Шаврин плевался и называл командира «старым дураком».

Жена Элеонора, с которой Савицкий прожил тридцать лет и теперь переселился из спальни в гостиную, плакала каждое утро, перед уходом мужа на работу и просила:

— Одумайся, Ваня! Она тебе в дочки годится. Вся часть смеется над тобой! Задурил, словно молоденький лейтенант. Что сыновья скажут?..

Библиотекарше было двадцать пять. Полковник топал ногами на жену и ругался, торопливо застегиваясь и тщательно обрызгивая себя деодорантом:

— Плевать я хотел на всех! Ты понимаешь, что я люблю ее! Согласится за меня пойти, с тобой сразу разведусь. Не бойся, поступлю по-мужски: квартира и все в ней твое. Мы с тобой не плохо жили, но сейчас пойми меня — Ирина в моей душе поселилась!

Элеонора Михайловна заплакала:

— Дурак ты, дурак! Ты хоть послушай, что люди о твоей пассии говорят! Ты у нее четвертый!

Муж парировал:

— Знаю. Она мне все честно рассказала. Не сложилась у бабы жизнь с молодыми.

— Думаешь с тобой сложится? Ты пойми, я не ревную, мы с тобой жизнь прожили. И не плохо жили. Сыновьям-то как в глаза посмотришь? У Вити жене столько же лет, что и этой Ирине.

Полковник задумался. В глубине души он догадывался, что взрослые парни не одобрят его действий. Буркнул:

— Разберемся!

И вновь исчез из дома. В открытую, не заезжая в часть, отправился в поселковскую библиотеку.

Элеонора Михайловна все видела с балкона. Подумала. Оделась и отправилась в штаб.

Аристархов мрачно сидел в своем кабинете. Командир вновь не появился на рабочем месте. Дел скопилось «выше крыши» и без подписи Савицкого ничего нельзя было решить.