Ромен Гари - Повинная голова

Но напрасно Кон искал покоя в бродяжничестве и прятался от самого себя, надеясь забыться, — в глубине его сознания потребность видеть человечество достойным этого звания оставалась все такой же мучительной и неотступной. Порой он даже задавался вопросом, есть ли его ерничанье своего рода мычание души, испытание огнем [2] Намек на легенду о Фаларисе, тиране из Акраганта (Сицилия), правившем в VI в. до н. э. Согласно преданию, он сжигал врагов заживо в бронзовом быке. Доносившиеся наружу вопли казнимых напоминали мычание. , которому он подвергал свою внутреннюю веру, чтобы она всякий раз выходила из него победоносной, окрепшей и непоколебимой.

Мне не хватает голоса, подумал он, рисуя большим пальцем на полу ноль. Только наш брат Океан [3] «Брат Океан» — цикл романов Р. Гари, в который входит «Повинная голова». способен говорить от имени человека.

За окном, распахнутым настежь, запахи сада растворялись в нежности тихой ночи, и природа, казалось, знать ничего не знала о своих сыновьях, оставивших ее.

Кон, который звался вовсе не Кон и был вовсе не американец, мечтал сравниться в циничной беспечности с испанскими плутами-авантюристами Золотого века, прозванными «пикаро». Первым из них, как утверждает некий Посада из университета в Саламанке, был Хуан Вальдес, псевдоконкистадор, псевдонунций и много еще чего псевдо, повешенный в 1602 году; народ любовно именовал его hijo de puta, и легенды о его подвигах долго жили в Кастилии, передавались из уст в уста и без конца [4] Сукин сын (исп.). сочинялись заново. Пикаро вели приятную жизнь за счет испанской казны более полутора веков, меняя имена чаще, чем сорочки, и оставаясь в каждой новой ипостаси не дольше, чем требовалось, чтобы украсть кошелек или соблазнить девушку. Это были веселые плуты без чести и совести, пройдохи, дурачившие власть и всех ее представителей без разбора: королей, сеньоров, церковников, богачей, военных. Кон жаждал уподобиться им, вновь отыскать живительную струю удачи, беззаботности и веселой насмешки. Но, несмотря на все старания, ему не удавалось достичь подлинной непосредственности, и он постоянно ощущал себя самозванцем: за всеми его плутнями крылось внутреннее смятение, и он ясно слышал в них несносное идеалистическое мычание. Стоило бежать на Таити! Он нес мир на своих плечах, куда бы ни шел, и ноша эта была для него непосильна.

Чонг Фат продолжал его распекать, но Кон давно уже не слушал. Несколько дней назад он не устоял перед искушением и стащил в книжной лавке «Майн кампф» Мао Цзэдуна [5] Скорее всего, имеется в виду цитатник Мао Цзэдуна, популярный в 60-е годы среди западных маоистов. . С тех пор его мучили кишечные колики и рвота, которые он приписывал не только действию маленькой красной книжечки, которую имел неосторожность проглотить, но и фразе, произнесенной Мао позднее, с высоты своего олимпийского величия: «Войны — это всего лишь мелкие эпизоды…» От одного этого человек может начать есть дерьмо, не то что кошачью кашу.

Кона вдруг охватило такое ощущение бессилия — бессилия бесконечно малого перед величайшей силой всех времен, Глупостью, — что от сочетания ярости с затянувшимся воздержанием он испытал недурную эрекцию, словно благосклонная природа хотела развеять его сомнения в собственных возможностях. «Войны — это всего лишь мелкие эпизоды…»

Временами Кон думал, что люди должны поставить ему когда-нибудь памятник. Да, он лодырь, распутник и вор, зато он не совершил ничего великого и за одно это заслуживает благодарности потомков. Придет день, когда матери будут приводить детей к его статуе и говорить: «Посмотри хорошенько! Этот, слава богу ничего не сделал для человечества».

Из глубины ночи послышался рокот Океана вокруг кораллового рифа, и Кон, как всегда, когда слышал этот дружественный голос, с облегчением почувствовал, что его состояние понято и выражено.

Он поднял глаза.

— Хватит, Чонг Фат, — рявкнул он. — Я уже давно зарабатываю на жизнь тем, что являю народам третьего мира поучительную картину упадка Запада. И я не первый, кто до этого додумался. До того как приехать сюда, я провел восхитительный месяц, побираясь перед посольством Соединенных Штатов в Нигерии. Я стоял на тротуаре с протянутой рукой: «Подайте обнищавшему белому…» И кстати, я считаю, что таким образом поддерживал африканцев. Это поднимало их моральный дух. В конце концов американский посол назначил мне ренту, пятьдесят долларов в неделю, чтобы я перебрался попрошайничать к посольству Франции… Но, к сожалению, «Геральд трибюн» разгласила мою выдумку…