Ольга Лукас - Тринадцатая редакция

До появления в команде этого ответственного и собранного сотрудника держать защиту доверяли Виталику – в надежде, что постоянная практика как-то его образумит. Ничего подобного конечно же не случилось – удивительно, как с таким «защитником», привыкшим размениваться на несколько дел сразу, команда не была разоблачена каким-нибудь проворным шемобором. Константин Петрович, напротив, как-то очень естественно мог отвлечься от всего лишнего и на данный момент несущественного и не просто устанавливал защиту, но и сливался с ней, становясь её частью. Он, конечно, не выпадал при этом из реальности и продолжал вести себя вполне обычно, только, может быть, чуть-чуть запаздывал, когда к нему обращались с вопросом, буквально на пару мгновений, но это только прибавляло ему солидности.

Однажды Цианид до того умаялся с цифрами (можете представить, какую авгиеву бухгалтерию ему пришлось разгребать!), что попросил Виталика перенести урок на следующий день, потому что ученик не способен сегодня должным образом воспринимать мудрые наставления своего учителя, и всё в таком же духе.

– Иди, ученик, отдыхай, – важно кивнул «учитель», – а мудрый я пока что тут посижу.

– Ага, и несовершенный я тоже посижу, я сегодня, кажется, на пару часов опоздал, – присоединился к нему Шурик.

– На два часа и сорок восемь минут! – машинально поправил его Константин Петрович перед тем, как закрыть за собой дверь в кабинет. Дело было летом, и он решил немного посидеть в соседнем дворе, на удобной скамейке рядом с неизвестно как укоренившимся здесь раскидистым клёном. Залюбовался деревом, чирикающими в его кроне птичками, высоким ясным небом, белоснежными облаками, мечтательно закрыл глаза, привалился спиной к стволу дерева и задремал. Нет, определённо, нельзя так много работать!

Что в этот момент делали Шурик с Виталиком, в деталях восстановить не удалось, оба запомнили разное, но факт остаётся фактом: Виталик, который сразу после увлечения ска-панком и как раз перед тем, как увлечься игрой «Герои Меча и Магии», сразу после которой он перепрофилировался в футбольные болельщики, успел ненадолго заинтересоваться препаратами, изменяющими состояние сознания, и даже легкомысленно держал у себя в рабочем столе некоторые из них. После ухода зануды-экономиста Виталик зевнул, потянулся, развалился на стуле, наугад вытянул из ящика «кое-что занятное» и предложил Шурику это самое «занятное» употребить по назначению.

– В принципе, мне это не нужно, я посмотрел, как оно действует, и теперь сам себя программирую подобным образом, если охота отдохнуть, – с интонациями человека, утомлённого всеми возможными пороками, произнёс Виталик. – Но вот тебя чётко вштырит, я гарантирую.

Вштырило и того, и другого – можете поверить. Но особенно сильно вштырило отдохнувшего и посвежевшего Константина Петровича, из бледно-зелёного вновь ставшего просто бледным.

– Я всё-таки решил не пропускать сегодняшний урок, – покаянно сообщил он. – Эй, что вы на меня так смотрите? Подозреваю, что вы ни минуты не работали после того, как я ушел!

И тут Шурик высказался.

– Ты… ты… – шевелил он губами, не в силах выдавить из себя ни звука. Вообще-то он хотел сказать что-то вроде «Ты чего вернулся, лучше отдохни, ты же так утомился, не хочешь ли чаю или, может быть, кофе?», ну или как-нибудь ещё особо светски поддержать беседу, чтобы новенький не пронюхал, в чём дело, а то сразу же побежит строчить докладную прямо в Небесную канцелярию, с него станется. Наконец, голосовые связки перестали капризничать, Шурик обворожительно улыбнулся и сказал: «Цианид!»

Получилось более чем светски. Константин Петрович сразу всё понял, спихнул со своего рабочего стола Виталика, очень уютно там устроившегося среди подготовленных для уничтожения бумаг. Виталик миролюбиво потянулся, а затем улёгся на полу, под батареей, потому что хорошему человеку везде хорошо, а будущий коммерческий директор тем временем и в самом деле настрочил донос – ничуть не стесняясь присутствия тех, на кого он доносил, и не подозревая о последствиях.

В следующий понедельник, на летучке, шеф позволил себе потратить на этот донос несколько минут – для разрядки, понятное дело, ну и в воспитательных целях тоже. Он поведал собравшимся, что новый сотрудник – Рублёв Константин Петрович – существо до такой степени трепетное и ранимое, что очень обижается, если его неожиданно называют какими-нибудь непонятными, пусть даже и не ругательными, словами.