Ольга Лукас - Тринадцатая редакция

Стены прихожей были оклеены зелёными, в цветочек, «бабушкиными» обоями, у самого входа торчала какая-то нелепая тумбочка, по форме напоминающая очень большой стул, к которому сумасшедший мебельщик вместо спинки приделал зеркало; на этом «стуле» громоздилась позеленевшая от времени медная ваза с давно высохшими (на самом деле – специально художественно высушенными) садовыми цветами, дальше на стене висел гобелен, пыльный и обтрепанный, а вообще какого черта разглядывать эту порядком уже поднадоевшую рухлядь, не лучше ли пойти и поспать пару часов?

Анна-Лиза совсем забыла про договор, про то, что она уже без пяти минут профи, про учителя Эрикссона, к которому она обязательно заявится с хорошей такой бутылочкой «Егермайстера», как только дельце выгорит, вообще про всё забыла. Сейчас ей хотелось только отдохнуть, расслабиться, отключиться. Едва войдя в свою комнату, не раздеваясь, она повалилась на кровать – и тут же с проклятиями вскочила на ноги, позабыв про усталость. Ну конечно – она же с утра ещё разложила поверх одеяла все свои хозяйственные мелочи, начиная от утюга и заканчивая швейным набором, чтобы вечером разобраться со всем этим и выкинуть половину на помойку. «Всё вообще выкину!» – мстительно думала она, прыгая на одной ноге и пытаясь одновременно помассировать ушибленную поясницу и вытащить из лодыжки булавку. Через минуту, когда простоватого вида незнакомый паренёк без стука распахнул дверь в её обиталище, она отшвырнула в сторону булавку, грозно выпрямилась во весь рост и строго поинтересовалась, какого чёрта ему надо и как он попал в дом, если дверь была заперта?

– Дверь была открыта, вы её не закрыли, когда вошли, – залепетал незнакомец и начал разыскивать что-то во внутренних карманах своей рабочей куртки. – А я курьер из кафе, вот, денег вам принёс.

Почему-то Анна-Лиза поняла, что никаких денег этот малохольный ей не даст, да и дверь она точно закрывала – и ключ повесила между гобеленом и лестницей на второй этаж, как Грета велела, и вообще сейчас единственно правильным решением будет схватить утюг, будь он неладен – теперь на пояснице воттакенный синяк от него останется, – да и отбить нож, который курьер уже выудил из-за пазухи. «Курьер», прямо скажем, не ожидал такого отпора. Он был неопытным, но старательным Бойцом и всё делал по правилам – домчался до дома будущей жертвы и установил жучка – такого, который реагирует на объект и одновременно впрыскивает в воздух расслабляющие эфирные масла, дабы объект не запаниковал и не сбежал от возмездия.

После того как жучок подал «курьеру» сигнал, тот выбрался из засады, вошел в дом, спокойно открыв дверь отмычкой, как простой домушник, и невозмутимо стал похаживать по жилищу старухи Греты в поисках жертвы, пока не набрёл на комнату Анны-Лизы. По всем правилам ей было положено вяло отреагировать на незнакомца, кивнуть ему, что деньги он, дескать, может положить куда-нибудь на полку и безропотно позволить свершиться несчастному случаю со смертельным исходом. Вместо этого жертва довольно грязно выругалась, схватила здоровенный, допотопного вида утюг и ловко отбила первую атаку. Да так отбила, что боец от неожиданности даже нож выронил. Но он всё-таки был хорошим учеником, а потом и подмастерьем знаменитого Бойца Гуннара-Медведя, поэтому голыми руками отразил несколько смертоносных ударов, улучил момент, намотал на кулак шнур, и неожиданно резко потянул его на себя. Но противница не зевала – она не выпустила утюг, а лишь упёрлась ногами в пол и снова вдохновенно выругалась. Когда провод натянулся, как хорошая басовая струна, боец сделал молниеносный шаг вперёд, так, что Анна-Лиза, собравшаяся было выйти победителем из соревнований по перетягиванию утюга, упала навзничь и на некоторое время вышла из игры. Утюг перешел на сторону нападавшего. Тут бы ему не выпендриваться, а нанести один незаметный удар, так, чтобы казалось, будто пострадавшая поскользнулась на прикроватном коврике и ударилась затылком об угол стола, но этот парень ещё никого не убивал сам, к тому же вот так, можно сказать, подло.

Те ребята, которых они выносили с Гуннаром-Медведем, прямо скажем, были достойны своей участи, и вина их не требовала доказательств, но эта самоуверенная балбесина ничего дурного пока не сделала! Чтобы ещё немного потянуть время, парень подобрал с пола свой нож и сунул обратно за пазуху, в специальные ножны. Там же рядком, в особых чехлах и на удобных петельках, помещались молоток, спица, шило и другие бытовые орудия убийства. Ведь устранить противника – это только половина дела, надо ещё всё так обставить, будто произошел несчастный случай, потому что кем бы мунги ни были, на кого бы ни работали, а живут они среди людей, подчиняются людским законам. Так что если какой-нибудь Боец попадается – ему приходится отвечать за содеянное перед судом того государства, в котором он умудрился набедокурить. Хотя до наказания дело чаще всего не доходит – у Бойцов самый дружный и энергичный профсоюз, поэтому растяпу так или иначе вытащат, замаскируют, могут инсценировать убийство или самоубийство заключенного, да ради своих эти ребята вообще на всё что угодно пойдут. Некоторые молодые восторженные Бойцы, к примеру, за профсоюз вообще готовы и в огонь, и в воду, а за своих товарищей по команде – только в огонь.