Ирина Лобановская - Простри руце Твои..

Олег недавно звонил. Подошел Глеб. Ответил очень деловито и совершенно спокойно (Ксеня слышала сквозь сон):

- Олег, вы? Понимаете, Ксения сейчас спит. Поэтому чтобы вы не стали ее врагом - давайте мы не будем с вами ее сейчас беспокоить, а вы перезвоните потом, если нетрудно, хорошо?

Он не ревновал ее к мужчинам, он ревновал к ее таланту, к ее славе.

И задыхающийся шепот в трубке: "Целоваю..."

Когда-то мама часто говорила:

- Меня почему-то преследует один сон, прямо кошмар... Я открываю дверь на звонок, а ты стоишь с огромной сумкой в одной руке и с Митей - в другой. А Маруська впереди. Ты опять ушла от очередного мужа...

Ксеня смеялась. И старательно обходила мать взглядом.

А правда, сколько их было в ее жизни... Но вот думала с Глебом упокоиться, остепениться, найти себя...

Какой счастливой она была рядом с ним первое время... Потому что вдруг поверила в невозможное.

Она выросла во грехе. Была на нем просто замешана, как тесто опытной рукой, - кем, когда, для чего?..

- Ты зачем так ноги под партой перекручиваешь? - спросила Натка во втором классе.

Ксеня немного смутилась, помялась... Стоит ли все выбалтывать подруге?.. А-а, пусть...

- Это очень приятно... Ты попробуй... Положи ногу на ногу и сожми их плотно-плотно... Очень сильно. И почувствуешь... Так хорошо...

Дитя греха...

Сатанинский взгляд отца...

Натка тотчас попробовала.

- Здорово... Ты это сама придумала?

Ксеня сосредоточенно кивнула.

Сама... Никто не подсказывал... Дитя греха...

- Ты очень талантливая...

И это твой крест... Неси его, Ксения Леднева, по жизни, не сломайся...

- Ты позвонила Олегу? - спросила Ольга.

- Мне некогда, - пробурчала Ксения.

8

Квартира Ледневых всегда выглядела очень странно, особенно раньше, в те безвозвратно умчавшиеся годы. Георгий Семенович коллекционировал иконы, называл их черными досками, прятал от чужих взоров, а потому приглашать никого к себе не любил. Ксения помнила всегда темный кабинет отца, словно весь свет притянули к себе таинственно-мерцающие лики. Женщина в накидке, прижавшая к себе младенца, глаза человека, смотревшие не на тебя, а в самую твою душу, куда никто еще не заглядывал именно так - строго, задумчиво и внимательно...

Впервые почуяв этот взгляд, Ксеня почему-то съежилась, стиснулась в комок и затихла, показалась себе какой-то не такой... Ничего не поняла, растерялась и поспешила уйти. Но через день снова осторожно толкнула дверь в кабинет отца. Он был на работе. Недовольная дверь поползла, зацепилась за пухлый попыталась покачаться туда-сюда, но безуспешно. Ксеня тихонько вошла. Смутные, странные лица... Так непохожие на картины... И опять эти глаза, тебя не видящие и знающие о тебе абсолютно все...

Ксеня стояла, прижав руки к груди, и думала, что во всем этом - вокруг нее сейчас - какая-то тайна.

Особенно поразило ее большое деревянное Распятие, которое отец привез позже. Она не понимала, что это, зачем и почему, и просто часто бродила или стояла возле Распятия, пытаясь постичь его смысл.

Мать и отец на ее вопросы не отвечали, точнее, сухо отмазывались:

- Это очень ценные вещи. Памятники древней культуры.

Однажды Ксеня не выдержала и сказала подругам:

- У нас доме есть глаза. Нарисованные... Необыкновенные...

Оля обомлела от изумления, а Натка подошла поближе.

- Какие такие глаза?

Ксеня мгновенно поняла, что объяснить она ничего не в состоянии. Напрасно и затеяла... Ей было семь лет.

- Не знаю... Они на тебя все время смотрят... И они все знают...

- Покажи! - потребовала Натка.

Ксеня выбрала время, когда мать ушла по магазинам, и привела подруг к себе. Они бывали у Ледневых редко - родители не разрешали дочерям приводить гостей.

Тихо распахнулась дверь в кабинет отца... Зацепилась за толстый ковер... Остановилась, недовольная...

- Вот они, - сказала Ксеня.

Подруги молча смотрели на стены. Примчалась Варька.

- Доски какие-то. Темные, - она смело вошла в кабинет и стала по нему расхаживать.

- Это иконы, - прошептала Оля. - Я видела...

- А где? - с любопытством спросила Натка.

- В музее каком-то... Не помню. Там были точно такие же.

- А они для чего?

Оля замялась.

- Ну... наверное, вроде картин...

- Какие же это картины? - насмешливо спросила Натка. - Здесь все не так.

Оля молчала.

- Папа говорит, что это большие ценности, - важно сообщила Варька.

Когда дочери подросли, отец куда-то увез свои реликвии. Ксения попробовала выспросить - наткнулась на те же короткости: