Бахыт Кенжеев - Иван Безуглов

Ссутулясь, Иван направился к дверям и вышел из кабинета. Тютчев, нагнав его в коридоре, с силой тряхнул своего президента за плечи.

- Не сдавайся, Иван! - воскликнул он. - Мы же знаем, что ты можешь свернуть горы! Под твою подпись нам за эти два дня дадут любой кредит! И я, и Баратынский, и Таня - мы все вместе добьемся этого!

- Только не упоминай при мне имени этой госпожи, - брезгливо поморщился Безуглов. - Между нами все кончено.

- Не может быть! Но почему же?

- Эта низкая предательница, Федор, доносила Зеленову все секреты нашей фирмы.

- Злобная чушь! - воскликнул Тютчев, пылая молодым румянцем.

- У меня есть бесспорные доказательства.

- Я знаю Таню, и никаким доказательствам не поверю.

- Спасибо, Федя, - донесся до него исполненный горечи голос той, о которой шел разговор.

Иван вскинул на нее безумный взгляд.

- Вы добились того, чего хотели, Татьяна Николаевна, - сказал он, - а теперь продолжаете разлагать моих сотрудников? Может быть, хватит? Ваша функция в компании уже завершена, и вы можете спокойно стать любовницей нашего канадского партнера. Денег у него больше, чем у меня было даже в лучшие времена, кроме того, вы сможете получать дополнительный доход, выдавая его коммерческие тайны...

- Иван! - настала очередь Тани разгневаться. - Неужели твоя так называемая любовь настолько слаба, что ты поверил первому слову клеветы?

- Моя любовь к вам неизменна, - губы Ивана кривились, - однако теперь ей приходится бороться с ненавистью...

Так и забыв взять у Тани конфискованный комплект ключей от всех помещений офиса и от главного компьютера, он прошел мимо нее, глядя в сторону, и начал спускаться вниз по лестнице. Федор, охваченный ужасом, обнимал плачущую Таню, шепча ей слова утешения. Подручные Зеленова уже рассыпались по офису, переписывая инвентарные номера компьютеров, канцелярских столов, стульев, шкафов для бумаг, даже занавесок и настольных ламп. Все, как один, сотрудники фирмы наотрез отказались им помогать, и теперь сидели в своих креслах, не выполняя никакой работы, только наблюдая потухшими взорами за этими алчными незваными гостями, больше похожими на уголовников, чем на судебных исполнителей. Да они и были уголовниками - не дав крупной взятки какому-нибудь бывшему коммунисту в прокуратуре, им никогда не удалось бы так быстро получить ордер на опись имущества и на закрытие фирмы.

Через час несчастная Таня стояла перед зеркалом в своей квартире, пытаясь привести в порядок свое опухшее от горьких слез лицо. Ни обновки, которые она еще не успела толком распаковать, ни разбросанные по столу цветные фотографии, с которых глядел строгий, серьезный лик его возлюбленного, не могли ее утешить. Федя, который только что привез с фабрики Свету, сидел с ней на кухне, отчаявшись утешить Таню. Впрочем, и у них самих было не лучшее настроение. И когда тишину квартиры разразил пронзительный, заливистый междугородный звонок, Таня еле нашла в себе силы поднять трубку.

- Так признайтесь ему во всем! - воскликнул из-за океана Верлен, услыхав ее печальную историю. - Почему вы должны губить свою жизнь из-за выжившей из ума старухи? А хотите, я скажу, что кольцо подарил вам я?

- Тогда он тем более бросит меня, - рыдала Таня в телефонную трубку. - К тому же этот чудовищный документ, обнаруженный в компьютере. Я совсем не вижу, как мне оправдаться! Поль! Что мне делать?

- Я мог бы без труда спасти компанию Ивана, - рокотал в трубке невозмутимый бас канадского миллионера, - в конце концов, речь о достаточно скромной сумме, и я уверен, что получу кредит обратно. Однако...

В трубке наступило молчание.

- Вы хотите чего-то взамен? - прорыдала Таня.

- Да. И вы прекрасно понимаете, чего. В таком случае, возможно, вы и потеряете своего Ивана. Но, во-первых, вы потеряли его уже и так. Во-вторых, у вас будет возможность спасти его хотя бы как бизнесмена.

- Нет, Поль. - Глаза Тани мгновенно просохли, возле юных губ появилась жесткая складка. - Даже за два миллиона я не могу продать свою любовь. Сейчас мой Иван безумен, но когда он придет в себя, я уверена, что все прояснится. Разорившийся и несчастный, даже возненавидевший меня, он ничуть не менее дорог мне, чем богатый и уверенный в себе.

- Смотрите сами, - с легкой растерянностью сказал Верлен. - Завтра я улетаю в Гонконг. По дороге могу остановиться в Москве. Если мы встретимся, я уверен, что вы можете передумать. Я старею, Таня, мне уже хочется найти тихую пристань. Вы встретитесь со мною?