Бахыт Кенжеев - Иван Безуглов

- А теперь?

Вместо ответа Иван заключил Таню в объятия и крепко поцеловал в полураскрытые губы, орошенные водяной пылью. Оба они от небывалого счастья закрыли глаза и позабыли об окружающем мире. Вот почему они так и не заметили Анну, смерившую целующуюся парочку озлобленным взглядом, и тут же отошедшую в сторону.

Волшебное путешествие за океан близилось к концу.

Серебристый лайнер с синими буквами КЛМ на борту уже погрузился в густой молочный туман московского неба, и лица наших путешественников отражали самые противоречивые чувства, как у всякого русского, возвращающегося на родину. Известно, что сытая и благополучная заграница манит его лишь до известной поры, покуда не наступает пора по зову сердца снова обнять родные березы. И все же, возвращаясь в отечество, русскому человеку не избежать привкуса боли и обиды за свою несчастную державу, которая, выбиваясь из сил, никак не может обеспечить благополучной жизни своим гражданам, расстроенная то внешним врагом, то внутренней смутой. Картины пустых отечественных прилавков встают у него перед глазами, перемежаясь подобием мгновенных фотоснимков с прилавков западных магазинов. Колдобины и ухабы российских дорог, бестолковщина, очереди, очереди и еще раз очереди, и знаменитая русская сердечность, при условии, что вас не отделяет от соотечественника барьер или стойка официального учреждения, ибо руский человек, получивший в руки хотя бы малую власть над другими, склонен мгновенно забывать идеалы православия, самодержавия и даже народности, превращаясь в сущее животное, облаченное в полагающуюся ему по должности форменную одежду.

В последний раз улыбчивые стюардессы подали перекусить, и Таня машинально положила в сумочку пакетик масла, упаковку французского сыра и аппетитное румяное яблоко. Эти крошечные сувениры она собиралась отдать соседям по лестничной клетке, небогатой семье с тремя детьми. То же самое сделали и Света с Федором.

- Ничего, - усмехнулся заметивший это Иван, - мы еще вытащим Россию из трясины, мы добьемся того, что она снова встанет в первые ряды мировых держав...

За неделю в Канаде он не только многому научился, но и получил от Верлена заверения в том, что швейное совместное предприятие будет создано в ближайшие дни, когда Поль снова, по пути в Гонконг, остановится на два дня в Москве. Ну и, разумеется, Ивану прибавлял уверенности в себе и прочный стеклопластиковый атташе-кейс, который он всю дорогу держал на коленях вместо своего любимого лэптопа. Аккредитив на оконное стекло и медвежьи шкуры тоже лежал у него в бумажнике, обещая в ближайшем будущем едва ли не вдвое увеличить валютный капитал фирмы. Отчего же его сердце словно томили тяжелые предчувствия? Или виною было присутствие в том же самолете Анны и Татаринова? В Амстердаме, где они провели ночь в прекрасной гостинице, оплаченной авиалинией, стало окончательно ясно, что жизненные пути президента фирмы и кинозвезды, видимо, уже никогда не сойдутся вновь. Вызвав его на прогулку без свидетелей, Анна держалась с нарочитой холодностью, и только под конец напомнила, что будет ждать от него окончательного решения через два-три дня в Москве. А Таня, зная, что Иван теперь навсегда останется с нею, перестала ревновать и вся лучилась счастьем, когда Иван, вернувшись в гостиницу, еще раз сказал, что любит ее. Видимо, свадьба Ивана Безуглова и его секретаря-референта была не за горами, и Таня даже вскользь говорила, что не собирается бросать своей работы. А может быть, предстояло одновременно сыграть и две свадьбы?

- Отличный камень, - вдруг донеслось до ее ушей.

Рядом с нею в проходе между креслами стояла Шахматова в дорожном льняном брючном костюме, источавшая аромат "Пуазона".

Таня вздрогнула, а Иван невольно бросил взгляд на ее новое кольцо с крупным прозрачным камнем, переливающимся всеми цветами радуги. Заметив кольцо сегодня утром, он решил про себя, что это весьма искусная имитация бриллианта.

- Ты неплохо платишь своим сотрудникам, Иван, - Анна испустила ядовитый смешок, - настоящих бриллиантов такого размера я себе позволить не могу.

- Разве это настоящий камень? - спросил Иван.

- Это подарок, - Таня покраснела, уклоняясь от прямого ответа.

- От Верлена? - изумился Иван.

- Нет.

- От кого же?

- Я обо всем расскажу тебе позже, Иван, - Таня отвела глаза, не в силах нарушить данную бабушке клятву.

Шахматова, довольная тем, что ей удалось заронить черные семена сомнения в благородное сердце Ивана, вернулась к своему креслу.